Парадные расчеты выстроились на площади. Девичьи коробки заняли свое место в общем строю, подравнялись они, и по команде командира батальона застыли девчата и замерли.
Томительное ожидание начала этого поистине грандиозного для многих действия, наконец-то, подходило к концу.
Еще одно мгновение, еще одна минутка, еще пару минут, и то, ради чего они все последние месяцы, не жалея своих девичьих ног, топали по плацу и брусчатке, свершится.
– Черт! Тысяча чертей! – выдавила Славка сквозь зубы.
Почувствовав неладное, девица из третьей шеренги скосила глаз. Так оно и есть! На левой стороне ее парадного мундира появилось темное, пока еще мало заметное со стороны, но угрожающе быстро расплывающееся пятнышко.
– Девчонки… катастрофа! – хлопнула она ошарашенно своими пушистыми ресничками. – У меня молоко потекло!
Не поворачивая головы, соседка сердито зашипела:
– Корова! О чем ты только думала?
– С утра надо было сцеживать! – послышался хлестким ударом голос справа. – Вечно от тебя одни проблемы!
– Я думала, девки, в казарме пересижу, не пойду я на Парад… – оправдывалась Славка. – Я даже не была запасной…
С утра еще ничто не предвещало приближающейся беды. Славка покормила дочурку и побежала в казарму. Думала Славка себе, что обернется она за десять-пятнадцать минут.
Старшая ее сестра Леся получила трехкомнатную квартиру в доме, который год назад построили на внутренней территории одного из городков их военного института.
Эта хата в трех минутах ходьбы до их казармы-общежития стала решением многих из тех проблем, которые возникли с того самого эпохального момента, как Леся неожиданно стала в курсе того, что ее жутко безответственная младшая сестренка оказалась вдруг в весьма интереснейшем положении.
Возмущенная до самой глубины своей души, подполковник Штерн безотлагательно устроила Славке показательную порку.
Она слов не выбирала и хлестала обидными словами свою младшую сестренку наотмашь:
– Допрыгалась же, одна идиотка! Догулялась, кобыла ты тупая и безмозглая! Я же тебя предупреждала, чтобы ты ни-ни! Чтоб никаких шашней с похотливыми и блудливыми козлами! Тебе давно, идиотка, не десять лет, сама должна хорошо понимать, что от беспорядочных половых связей не только триппер можно подхватить, но и ребеночка в подоле принести!
– Как будто бы ты Максимку от святого духа зачала! – всхлипнула Славка в отчаянии. – Я знаю, что твой сын не от твоего недоразвитого мужа, а ты сама – не святая Дева Мария! Тебе, сестрица, можно, а мне что, нельзя? – выпалила она.
Лучше бы Славка стоически промолчала, а так ей пришлось пройти через все чертовы круги ада…
Столько всякого пришлось Славке перетерпеть за этот год. Она на подходе к казарме даже всхлипнула, шмыгнула своим носиком, но постаралась взять себя в руки и открыла дверь в их общагу с самым беззаботным выражением на своем очаровательном личике. И тут ее с ходу огорошили, словно ушатом холодной ключевой водицы с ног и до головы окатили:
– Славка, курсант Шевчук, бегом напяливай парадный мундир! И пулей лети, девка, на построение!
– Чё случилось? – моргнула Славка испуганно. – Я же не в расчете! У меня дитя грудное на руках!
Глядя себе под ноги, дежурная по роте развела руками:
– Королева Марго приказала! Запасных не хватает!
– Полный писец! – выдохнула Славка в отчаянии.
Пришлось срочно надевать мундир, бегом сооружать прическу. Лучшие подружки встретили ее появление своими сочувственными взглядами. И вот случилось то самое, чего Славка подспудно ждала и одновременно жутко боялась. Она оловянным солдатиком стоит на площади в строю парадной коробки и покорно выслушивает едкие замечания ближайших подруг.
– Индюк тоже думал! – шипела Ника.
– Да в суп попал! – поддержала свою сестру Вика.
Попав под ожесточенный перекрестный огонь, бедная девушка с ног до головы покрылась холодящей испариной. Крупные капельки панического пота потекли по изгибу спины. Коленки сами по себе начали подгибаться.
– Принесла дитя в подоле! – шипели слева.
– Мало тебя мадам Штерн песочила! – ворчали справа.
– Другую давно бы на гражданку погнали!
– Пользуешься тем, что Мадам твоя…
– Дашка, больше ни слова! – ощетинилась Славка. – Об этом никто не должен же знать! Ты что, подруга, забыла?
Увесистый
