Глава 1. 1990
90-е. Россия.
Холод, бесконечный холод и темнота. Отопления нет, горячей воды нет, впрочем как и холодной, свет отключают постоянно- нечем платить. В кривых деревянных окошках- щели, сквозняк пробирает до костей.
Двое моих одноклассников не дожили до восемнадцати лет, одна девочка повесилась в шестнадцать, второй- умер в гараже, нанюхавшись клея. В помутнении, он наклонил голову назад, и клей затёк в нос. Так его и нашли, лежащим на спине, с клеем на лице.
Пьющая мать, сдавшая двоих детей на пятидневку в школу- интернат, третью дочь, самую старшую- забрала к себе бабушка. Я поняла, что у меня есть сестра только в десять лет.
Разруха, скучная еда с огорода, затасканные вещи старшей сестры. Носилось все до дыр в подошве.
Отец, сломанный жизнью, и разводом, скитался по родственникам и пил. 90-е…
Дети очень рано понимали, у кого есть деньги и старались подружиться с этим ребенком., чтобы ходить к нему в гости и нормально поесть. Так случилось и со мной.
Глава 2. Школа- интернат
С первого по пятый класс я училась со старшим братом в школе- интернат, в тридцати километрах от родного дома. Дома был холод, спали под тремя одеялами, и пока не затопишь печь- буржуйку- рук и ног не чувствуешь совсем. Вставать из-под одеяла не хотелось. Единственным спасением для своих детей мать нашла для них в пятидневке школе-интернат, там было тепло, и хоть какая-то еда. По утрам нас поднимали к семи часам на зарядку, затем завтрак и учеба в классах, а вечером- учитель английского пела колыбельную звонким голосом на два этажа, про белых лебедей.
Детей это спасло, а вот мать- погубило. Почувствовав свободу действий, она все чаще устраивала пьяные посиделки, меняя одного мужа на другого. Ей очень хотелось самой быть ребенком, которого подхватят на руки и понесут высоко над головой, ограждая от любых проблем.
Тем временем ее дети- росли, и ждали приезда матери каждую субботу. Но им ничего не обещали. Забирали раз в месяц в холодный дом, не дав ни грамма родительского тепла- увозили на электричке обратно… Все было просто и сложно одновременно.
В школе-интернат, по большей степени, мы были предоставлены самим себе. До обеда мы проводили на занятиях, после обеда сидели в комнатах, или гуляли по территории. За ворота выходить не разрешалось, и мы смотрели сквозь решетки забора, как где-то там течет другая жизнь.
Одевали нас как могли… Я помню вязанные вещи, которые приводили в восторг взрослых, но среди детей- это было совсем не популярным. Мечтали мы тогда о джинсах и кроссовках на высокой платформе. Куртки-дутыши казались несбыточной мечтой.
Глава 3. Радость и дружба
День рождение не праздновалось. Хотя нет, одно я помню. Воспоминание о нем грело мою душу в моменты уныния.
Был летний теплый июльский день. Отец пришел к нам в гости, я смотрела на него огорченным взглядом. У меня был день рождения. Я кротко озвучила ему, что хотела бы позвать ровесников с улицы, и получить хоть какой-то подарок. Через час отец вернулся с незначительной суммой, которой хватило на лимонад и печенья.
Да он приходил к нам, и даже оставался на несколько дней пожить, несмотря на то что мать жила и спала с другим мужчиной. Они с отцом были в разводе. Что это было- до сих пор для меня загадка. Верность и любовь к детям, или безысходность девяностых годов?
В этот счастливый день я впервые получила подарок, от старшей девочки во дворе. Это были духи во флаконе цветка розы. Я тот запах помню до сих пор… Флакон я хранила два года, он источал прекрасный аромат и давал мне надежду, что в жизни еще встретятся добрые люди.
Закончив пятый класс, меня вернули домой, и отправили в местную школу. «Вернули» – мягко сказать, потому что на самом деле это был побег. По окончанию пятого учебного года, я ждала что меня заберут на выходные. Вместо взрослых на пороге интерната стоял мой брат, который был старше меня всего на три года. Мать в пьяном угаре, отправила брата тринадцати лет забирать меня с интерната на выходные. Воспитателя меня с ним не пустили.
Ощущая всю несправедливость этого действия, я затаила обиду, спрятавшись на задах здания. Сидела, и ждала, когда придут проверить- не убежала ли я? И приходили, и проверяли. Но я сидела и ждала удачного момента.
Улучив момент, когда воспитателям я стала не интересна, я пробежав, еще не засеянные огороды, – до самого железнодорожного вокзала, с которого мы уезжали в родной дом- вскочила в еще стоящую электричку. Обведя взором вагон- я нашла брата, так мы и уехали домой. С того момента в школу-интернат меня больше не привозили. Я осталась жить дома, а осенью пошла в обычную сельскую школу.
Конец
