вший телефон вырвал ее из оцепенения, она вскочила и больно стукнулась головой об полку. Этот резкий удар на секунду переключил сознание, и она вспомнила все. Вспомнила, как лежала в гробу, почувствовала запах земли и невозможность нормально пошевелиться, это чувство отчаяния и понимания невозможности выбраться.
Позже, спустя несколько часов, стоя на остановке, когда отпустила дрожь в руках и коленях, в голове начало проясняться. Решив не ждать автобус, она медленно пошла домой. Идя, она сопоставляла события и факты последних лет. Бывало так, что она исчезала из времени, в котором живет. Ненадолго. Не на недели или месяцы, а так, несущественных несколько часов или дней. Происходило это следующим образом. Утро. Кофе. Села за стол, открыла ФБ или какую-то другую соцсеть. Залипала на пять минут – поднимала глаза – десять часов вечера. Это было в ее жизни несколько раз. Это страшно пугало ее.
***
Я прилетела в Бургас ранним весенним утром. Стояла прекрасная погода. Вся в предвкушении встречи со старыми улочками Несебра, с морем, с теплыми весенними вечерами, ресторанчиками и антикварными лавочками. В далекие 90-е мне повезло купить небольшую, но уютную студию в старом городе и сделать в ней креативный и вместе с тем очень даже современный по теперешним постнулевым годам ремонт. Я никогда не жила здесь зимой, но весной и летом приезжала минимум раз пять. Все холодные зимние месяцы я мечтала об этих днях, да и что там скрывать, были дни, когда он мне снился, этот долгожданный отпуск. Уже в аэропорту запах свежеиспеченных болгарских булочек и клубники сносил голову, в такси добавился теплый ветер с Черного моря, ласковое солнце било в глаза, и сердце начинало радоваться жизни с удвоенной силой. Уже вечером, накупавшись в теплом и ласковом море, сходив в ресторан, я пошла прогуливаться по старому городу.
Внезапно, у развалин Собора Св. Михаила, меня накрыло совершенно явственное предчувствие, что на этот раз отпуск мой долгим не будет. Всю дорогу, которая вела вокруг набережной, туда и обратно, и во время возвращения в старый город, предчувствие то настигало, то покидало меня вновь.
Уже совсем устав, я вернулась домой и, даже не включив свет, поняла, что у меня кто-то был. Предчувствие было не обман. Я обнаружила на столе визитку отеля и ключ от номера. «Ннгтг» – подумала я и, задумчиво вертя в руке бокал холодного шабли, расположилась на террасе. Отпуска было жаль, то, что он закончился, не успев начаться – факт совершенно очевиден. Усталость после перелета, шабли и горячий душ сделали свое дело. Я уснула. Как обычно, перед важным делом мне снилась ратуша с огромными часами. Я протирала им стрелки. Медицинским спиртом. Без лестницы. Ну да, у меня же были крылья во сне.
Проснулась я рано (ну это по местному времени), я лежала, вытянувшись в постели, и старалась запомнить это утро. Идиллию прервала наглая чайка, севшая на подоконник и совершенно нагло свесившая голову в мой дом. «Борзая какая», – подумала я и пошла собираться.
Забив адрес отеля в навигатор айфона и увидев, что он оказался примерно в двух километрах от меня, в сторону центра, я решила неспешно прогуляться. Видимо, подсознание хотя бы так хотело продлить мой не успевший начаться и уже тут же и закончившийся отпуск. Весело тренькал трамвайчик, меня обгоняли велосипедисты, цвело все вокруг, благоухал аромат знаменитых болгарских роз, бодрила вся весенняя суета южного города. Здорово было.
Отель оказался мрачным серым зданием слегка в стороне от оживленных улиц. В холле, который больше напоминал мрачный коридор, было достаточно прохладно. Мертвая тишина, мраморные стены, антиквариат, запах музейной пыли. Холсты в достаточно тяжелых рамах, чтобы убить слона, разглядеть не успела, пришел портье, а надевать очки по-быстрому у меня никогда особо не получалось.
Портье был, мягко говоря, странный. Не в кителе, какие обычно носят портье, или другой форме, а в свитере, сером, покрытом катышками, невысокий с серым мышиным лицом, очень тихими шагами. Небритый и очень медлительный, даже заторможенный.
Было ощущение, что даже веки он поднимал секунд сорок, не меньше. Я достала ключ от номера и приготовилась к заранее заготовленной речи, но портье поднял палец вверх и начал что-то медленно набирать на допотопном ноутбуке. Минут через пять достаточно утомительного ожидания он медленно произнес: «Мадам русский?»
– Мадемуазель, – по привычке сказала я, капризно надула губы, выставила вперед руку с Ролексом (чтоб у тормоза отпали остатки сомнений относительно моего социального статуса), изобразила на лице выражение крайнего недовольства.
– Ваши полотенца, – медленно, растягивая слова, сказал портье и шлепнул на мраморную столешницу ресепшн магнитную карточку.
– Номер мне покажи, я не помню, – сказала я. Моя капризная речь, Ролекс и надутые губы не произвели на портье никакого впечатления. Пофигизм высшего уровня, подумала я.
«Вот лифт, тебе на пятый этаж, как будешь доехать, повернешь налево и вперед» – сказал самый инфантильный чел, которого я когда-либо
