Женька тоже был мужик, и еще какой, со шрамом во всю щеку. А Максим начал лысеть, отрастил брюшко. Сравнение было не в его пользу.
– Где пропадал?
Зуев сделал неопределенный жест.
– Так, болтался.
– А конкретней?
Тон у Максима был, как у следователя. Зуеву это не понравилось, но он не подал виду. Ответил с терпеливой улыбкой:
– На Балканах отирался.
– В войнушку играл, что ли?
Зуев кивнул.
– И много навоевал?
– Я – за идею.
– А чего вернулся, если не секрет?
– Ну, сколько можно? Надо отдохнуть.
– С отдыхом поможем, – сказала Ритка. – Хочешь лолитку?
Брагин холодно посмотрел на нее. Было видно, что это предложение ему совсем не понравилось. Но возражать он не стал.
Диспетчер привела Женьку в шикарно обставленную комнату, с широким ложем и через минуту ввела хрупкую, но удивительно ладно сложенную девчушку.
– Как тебя зовут? – спросил Зуев.
– Женя, – ответила девочка.
Она пришла в фирму «Венера» час назад. Журавская встретила ее с удивлением. Какой фиг ее принес, дуру такую? Лолитки чаще всего предпочитали зарабатывать самостоятельно, без посредников. Ритка отметила, как она одета и отчасти поняла, что ее привело. Прояви она любопытство и спроси фамилию, наверняка удивилась бы, как тесен мир. Сначала судьба свела с отцом, потом с матерью этой девчонки, а сейчас и с ней самой. Но Ритка не предлагала новеньким заполнять листок по учету кадров. Для нее достаточно было узнать адрес и домашний телефон. И потом, даже если девочка передумает и не придет, за ней придут и приведут, и никуда она уже не денется.
Ритка дала Жене немного денег и велела идти домой. И на этом ее первый рабочий день мог бы закончиться. Но неожиданно появился Брагин, у которого, как давно отметила Ритка, на всякий свежачок был почти звериный нюх. Брагин появился, и у него тут же залоснился глаз. «Ну, уж хренушки!» – подумала Ритка. Она велела Жене подождать в приемной, и когда та вышла, сказала сожителю:
– Максик, подбери губу. Такую неваляшку мы должны приберечь для особого случая. Даже не облизывайся, ты ее не получишь.
И Брагин, как ни странно, уступил.
…Женя стояла перед Зуевым, как невольница, а он сидел в кресле, как богдыхан. И ему казалось, что он не в Крыму, а где-нибудь в Загребе или Вуковаре, где его ребята вот так же вводили албанок или хорваток, и он выбирал, какая останется у него на ночь.
Хотя случалось, что ребята приводили и сербок, и черногорок, и македонок, никаких не наложниц, а местных женщин, которые считали за счастье отдаться доблестным защитникам сербов, и кого уже отверг его придирчивый босс Аркан.
Но в том-то и дело, что Женьке все надоело: и женщины-трофеи и женщины, считавшие себя подарками. Здесь, у себя дома, в Крыму, ему хотелось совсем другого.
– Между прочим, я тоже Женька, – назвал он себя, удивляясь совпадению имен. – Садись, тезка, пожуй.
– Спасибо.
Девочка
