о он выставил меня перед всеми едва одетую было ужасно, даже гнев его матери, сестры и осуждение всех присутствующих на церемонии недостаточное наказание для него. Жалость к себе душит меня слезами, Гвен всю дорогу осторожно держит меня за руку.
– Прости, я и представить не могла что Дилан на такое способен!
Аделина все это время смотревшая молча в окно вдруг громко шлепает себя по колену
– Почему ты согласилась!? – вопрос повисает в воздухе, а ее глаза мечут в меня молнии. Я вздыхаю и опускаю взгляд на руки, судорожно вцепляясь в плащ. Так хочется все рассказать, и о договоре, и о шантаже, и о наказаниях, но слова застревают в горле. Жизнь Сета зависит от моего молчания и рисковать ею у меня нет права.
– У меня не было выбора, миссис Адригант, простите меня, я не могу объяснить почему, могу лишь сказать, что это вопрос жизни ни в чем не повинного человека
– Он тебя шантажировал?! – ее брови взлетают вверх, Гвен сильнее сжимает мне руку, – уму не постижимо!
– Простите, я правда ничего больше не могу сказать, и мне придется вернуться… – говорю уже тише, ведь эта горькая правда.
– Совершенно исключено, посмотри на себя, тебя трясет только от одной мысли об этом!
– Но я должна…, – Аделина останавливает поток моих слов подняв руку.
– Для начала ты должна отдохнуть, а завтра я приглашу сына и поговорю с ним, и, если меня не устроят его ответы ты останешься здесь. И возражения я слушать не собираюсь, Эстер!
– Спасибо вам за заботу.
Машина останавливается и в полутьме я вижу чудесный дом, не такой огромный как поместье Адригант, но и обычным его не назовешь.
– Здесь пятнадцать комнат, я уверена, что в одной из них тебе будет комфортно, прими душ, и приходи пить чай.
Я выхожу из комнаты следуя за прислугой, Аделина тяжело падает на диван массируя виски
– Если бы своими глазами не увидела, ни за что бы не поверила…
– Меня очень удивило, что Изма из драхаринов, но она не вступилась за нее, наоборот настаивала на продолжении церемонии
– Ничего удивительного, эта старая паучиха всегда ценила власть и никогда не ценила человеческие жизни. И ей плевать что это ее родная кровь. Гвен, милая, похоже тебе придется обучать Эстер. Дилан меня совершенно разочаровал.
– Конечно, я сделаю все что могу, но ты же знаешь у меня семья
– Я давно тебе предлагала перевести их сюда. И ближе, и веселей.
– Как-то я слегка вышла из возраста маминого контроля – Гвен ласково улыбается матери, та хлопает ее по коленке и слегка прижимает к себе.
– Знаю
Я возвращаюсь как раз чтобы увидеть эту нежную семейную сцену.
– Эстер, проходи, тебе очень идет мое платье, – вещей своих у меня тут нет, и потому прислуге пришлось укоротить платье хозяйки.
– Спасибо, оно очень красивое.
– Ой перестань, оно мне слегка мало, так что если нравится забирай
– Еще раз спасибо
– А знаете, что девочки мои, а не выпить ли нам вина?
– Отличная идея, мам, день был сумасшедший. Эстер ты как?
– Я и спиртное плохое сочетание. – краснея я разглядываю руки, Аделина отмахивается и слегка смеется
– Речь идет о бокале вина, оно поможет снять стресс, напиваться до потери пульса никто не предлагает, давай с нами, посидим поболтаем.
Они обе пристально смотрят на меня, отказываться второй раз не позволяет совесть
– Ну хорошо, бокал вина думаю не повредит.
Вечер проходил в довольно непринужденной обстановке, вино чудесное, я даже не замечаю, когда мне подливают, они болтают о юности и влюбленности, о глупостях, которые совершили, периодически спрашивают меня и разговор течет рекой, легко и непринужденно.
– Эстер, скажи мне, ты влюблялась когда-нибудь? – Гвен уже достаточно пьяна, и ее голос звучит слегка протяжно
– Кажется это было в другой жизни, до всех этих кошмаров и унижений, – я улыбаюсь, вспоминая Сета, совсем забыв с кем разговариваю, – он очень добрый и заботливый, всегда оберегал и спасал меня, поддерживал в трудную минуту и всегда готов был помочь
– Какая прелесть, это ведь к нему ревнует Дилан, да? – она корчит гримасу и это правда смешно, мы хохочем, Аделина хмурится.
– Я держу слово и никогда больше по своей воле не видела его, так что ревность твоего брата лишь его выдумки. – Гвен вновь подливает вина, перед глазами уже все плывет, – ой нет, я сейчас упаду!
