м и меня, двадцатилетнюю студенточку-практикантку. Потерявши голову месяц назад, я пыталась удержать ее на плечах сейчас, когда порученный проект разваливался на части, а Дмитрий свалил все косяки на меня, давши ко всему прочему от ворот поворот. Он видите ли не заводит отношений на работе! Ага, и в первый раз, и во второй, и на свидании на теплоходе… Хорошо еще, что у нас до дела не дошло… И ни послать его от всей своей не до конца русской души, ни продолжить изображать взаимопонимание. Отношений в данном случае не сложилось, так что и развивать нечего. Неприятный тип и хороший лгун!
– Ты чего такая нервная? Корешок приложил? – упоминает Наталья дивное прозвище моего начальничка.
– А то! Наглецкий и обаятельный зверюга. Хотя нет, злобный ежик с консервированным сарказмом, я бы сказала. – отвечаю.
С детства обожаю подбирать людям и событиям эпитеты. Мне кажется, существительные как нельзя лучше отражают не только человека, но и его ауру, взаимоотношения с окружающими. А еще я не полезу за словом в карман. Так уж случилось, что на факультете рекламы в столичном вузе оказалась единственная дочурка профессорской семьи филологов. Бабуля у меня вообще лингвист!
– А я говорила… – нравоучительно протягивает Наталья. – Почему консервированным?
– Потому что протухший. Вскрой и завоняешь за версту. Про «говорила» тоже знаю, Наташ, но дурочкам же все надо на собственной шкуре. – смахивая слезы, закуриваю ментоловые Esse. – Aimer n’est pas sans amer… (Любви не бывает без горечи). Так говорит моя маман.
– Ты снова за свое! Хряпнись уже на землю, Элька. Не ищи ты заоблачных парней, от них одни неприятности. Земной тебе мужчинка нужен, обычный. Да хоть бы от твоих чумовых родителей тебя забрал.
Мне хватило смелости немного поделиться с Натальей о своих домашних горестях, на что она только и могла, что покачать головой. Знаю, по человеческим меркам я неисправимый «терпила».
– И что мне с ним делать с обычным? – прищуриваюсь лисицей.
– Будешь перед ним блистать французской классикой, а он тебе хоть яичницу пожарит, да селедку почистит. Ты покупаешься на образ, а потом с удивлением отмечаешь, что человечище-то никакой! – не унимается подруга в своих нотациях.
– Да, права ты, конечно, только мне стоит взять тайм-аут. До конца практики еще два месяца, и как-то придется уживаться с этим… дикообразом стриженным. – по спине пробегает неприятный холодок от обиды. – Не буду я активничать от слова совсем и выброшу из головы всю любовную символику. Проект для Шатанова закончу и все! Шабаш!
– Вот и умничка! Только язык свой попридержи. До невозможности ты острая в этом месте!
– Это хорошо, что не в других… – отмечаю со вздохом.
Тушу окурок в блестящей брэндовой пепельнице. Для своих я не курю и не умею ругаться, и даже возмущаться. Пойду и помру паинькой…
Почему-то мне становится жутко обидно за себя, вдохновленную, романтичную и совершенно неопытную, готовую отправить свое сердце на растерзание. Конечно, не первый Коренев персонаж, тронувший мое робкое сердечко. Мальчишкам я нравлюсь, точно, только они мне никак. Не впечатляюсь я от неуместной лексики и неумелых действий!
Легкое школьное увлечение по имени Борис немного «подтянул» мои познания в области собственного тела и ощущений, но с ним все также отлегло, дабы его настойчивость не знала границ. Собираясь в магазин, я молилась, чтобы он не стоял под моим подъездом, но он стоял, он там почти жил! Слабая или агрессивная психика меня отталкивала, поэтому я отшила беднягу в грубой форме, как обычно меня отшивает мама, если я о чем-то прошу. Увы, иначе успех не гарантирован. Конечно же, я немного скучала потом по его скромным поцелуям и обнимашкам, но моя жизнь слишком сложна и насыщена событиями, чтобы я могла позволить себе столько размышлений на одну тему. Кроме того, я поступила в универ, и вокруг появились уже не парни, а мужчины, уверенно поглядывая на меня и облизываясь. О, нет! Я только ответить могу остро, оставаясь на самом деле одним клубком комплексов, включая интимную неопытность…
Уверенно шагая со стопкой зарисовок в лифт, я влетаю в очередного представителя фешенебельных… В этом здании их полным-полно. Свежий будоражащий аромат лосьона, начищенные до блеска туфли, строгий шикарный темно-синий костюм, а лица мне не видно. Последней зарисовкой я водрузила на стопку бумаг нечто с объемной аппликацией в форме морской треуголки. Сидела и мечтательно изводила клей, а теперь вот даже поздороваться нормально не имею возможности.
– Здравствуйте… кто бы Вы ни были, – добавляю, краснея от собственной глупости и конфуза.
– Здравствуйте, приятная незнакомка. – бархатный низкий голос, как у маньяка, заставляет меня замереть.
Неконтролируемое чувство зайца, которому срочно нужно сбежать. Мужчина «без лица» кажется мне опасным и притягательным одновременно на интуитивном уровне. Голос принадлежит
