более, что Коран, принятый из рук «кафира», не считается полноценным Кораном, он осквернен. Я был еще неопытным при опросе этих двоих «духов», ничего этого не знал. Но даже когда узнал, я ни разу в Афганистане не замарал своей чести, ни разу не ударил пленного…
Шиндант – небольшой, приземистый, саманный городишко в полупустыне Афганистана, расположен в 18 км от одноименного аэродрома. Синие горы далеко на горизонте, вокруг коричневая, прокаленная жарой степь. Сверху жарит немилосердное солнце (январь-месяц!!). Одноэтажные куполообразные дома с узкими бойницами окон, окруженные высокими глиняными заборами из коричнево-желтой глины. Наш БТР въезжает через охраняемые ворота в ХАД – орган госбезопасности Афганистана. Дворик также окружен высоким глиняным забором. Посредине его также глиняное здание с высокими потолками и узкими открытыми окнами. Стекло ведь здесь большой дефицит. Обстановка внутри дворика живописная, как в кино «Белое солнце пустыни». Часовой у входа в чалме, длинном халате и английской винтовкой «Бур». У стены, под охраной другого вооруженного часового, скрестив ноги и понуро опустив головы, сидят около десятка пленных со связанными за спиной руками, ждут своей участи.
Меня с переводчиком приглашают внутрь здания в кабинет начальника. Начальник ХАД (государственная служба безопасности в Афганистане) сидит не на ковре, а за письменным столом. Это лет сорока, худощавый, черноволосый мужчина с усами, в европейском костюме и с внимательным взглядом черных глаз. Он подписывает акт о приеме моих пленных, предлагает через переводчика выпить чаю, и я соглашаюсь. Приносят чай в высоких стеклянных стаканах. На своем вижу грязный потек, но делаю вид, что не замечаю. Пью чай, и все время не отпускает мысль об опасности подцепить здесь какую-либо заразу. Вежливый разговор ни о чем. Передав пленных, и получив расписку, выезжаем обратно на аэродром Шиндант, где дислоцирована советская военная база.
Снайпер промахнулся
Медленно ползем на бронетранспортере по длинной улице, по сплошному белому песку, поднимая за боевой машиной огромный хвост пыли. Уже за городом, вдоль дороги, за которой тянется множество пустых построек, в бинокль видим, что далеко впереди на заборе примостились, как воробьи, трое афганских пацанов – «бача». На нас не смотрят, уставились глазами на дорогу прямо перед забором. Когда до них остается метров сто, они внезапно исчезают. Вдруг замечаем, что впереди в колее лежат два круглых, блестящих, не засыпанных пылью черных булыжника. Все молчат. Водитель резко тормозит перед ними, так же молча выворачивает колеса «бэтээра» в сторону, медленно выбирается из колеи и едет по обочине. Затем снова возвращается на дорогу, и мы продолжаем движение. На мой молчаливый взгляд-вопрос старший лейтенант поясняет: «Их отцы покупают мины, ставят и маскируют их в колее. «Бача» дежурят, чтобы свои не подорвались. А за «шурави» – большая премия. Бизнес…».
«Духи»
