глазами взирал он на хрупкое тело скукоженной девочки и, сам того не замечая, всё крепче стискивал маску. Вот кровавые реки сменились на яркий манящий пейзаж вечно зелёного континента. Завороженный, он замер, а в голове каруселью кружили нежданные мысли. Как давно он не был в отпуске? Почему бы ему не слетать на экскурсию в Африку? Там же такие обворожительные красоты, прекрасные юные девушки со жгучими взглядами и глянцевыми податливыми телами, сексуально танцующие под полной луной. Следователь тряхнул головой, и картины исчезли, растворились в воздухе, прочно впечатавшись в чувствительный разум. По коже прошла мелкая дрожь, и ему мучительно захотелось приложить чудо-вещицу к лицу, но всё же Виктор сдержался. «Не здесь, не сейчас, может быть, дома…»
Тьма, одетая в летний туман, проникала в глаза, рот и уши. Кожа лица неимоверно чесалась и горела. Реальность медленно ускользала, а на зубах чувствовался привкус сухого песка, пряных трав и зловонного дыма. Мужчина был совершенно дезориентирован, хоть умом и понимал, что находится в своей тесной хрущёвке, но все разом взбесившиеся чувства твердили обратное. Всем своим ничтожным существом он ощущал внутри себя биение чего-то огромного, грандиозного и чужеродного. Оно, как вторгшийся в разум злобный захватчик, пыталось подмять под себя, растворить в своих чёрных клубящихся недрах его сжавшийся, подобно песчинке, разум. То, что осталось от некогда волевого оперативника, растерянно отступило, подчиняясь беспощадному напору. Но крошечная искорка живого тепла всё ещё едва тлела в глубинах помутившегося рассудка, ещё не угасла в агонии, предоставив захватчику полную власть над оцепеневшим телом. Пусть и слабо, но она сопротивлялась, не позволяя сознанию увязнуть в беспросветности чужого вторжения. Даже наоборот, внезапно вздрогнула, подчиняясь отчаянным порывам души, вспыхнула, разгоняя кромешную тьму, и задышала. Колючими протуберанцами света рванулась она навстречу пучине, разрастаясь сквозь рваные прорехи визжащих ошметков. Иссушая пульсирующий мрак живительными ростками надежды, веры и исцеления. Тьма дрогнула и отступила. Обливаясь холодным потом, трясущимися руками Виктор стянул с лица коварную маску и ошалело уставился в пустые глазницы. А пустые ли? Там, в трепетном ожидании, в глубине первозданной тьмы недовольно ворочалось что-то огромное и чудовищное.
Первый раз она пришла к нему во сне. Такая вся жаркая с алебастрово-глянцевой кожей. Как богиня, она манила его к себе ласковым взглядом, нежным покачиванием тяжёлых бедер и лёгким зовущим трепетом тоненьких пальчиков. Длинные шелковистые пружинки волос едва прикрывали хрупкие плечи и высокий покатый лоб незнакомки. Глаза, подобно искрящимся самоцветам, сияли из-под пушистых ресниц, а пухлые губы, словно розовая влажная раковина, жаждали поцелуев.
Напряженное тело Виктора обдало жаром, а что-то когтистое, притаившееся в душе, запальчиво встрепенулось. Мужчину влекло к этой трепетной нимфе, к нежным впадинкам томного тела, к мягкому шелку чёрных кудрей,
