Она подошла к дивану, на котором калачиком свернулась бабушка Алены Елена Егоровна, и поправила съехавшее на пол одеяло. Весь вчерашний день старушка сокрушенно вздыхала, перебирая и пакуя вещи. Она отдавала себе отчет, что задуманная внучкой афера могла выйти ей боком, но ничего не могла поделать. К тому же бывшая актриса понимала, что видит внучку в последний раз и что старость ей придется встречать одной в этих стенах, теша себя воспоминаниями и перечитыванием старых газет с хвалебными статьями в свою честь.
События последних дней сблизили родственниц, чтобы развести их по разным полюсам, теперь уже навсегда. Они обе старательно избегали разговоров на эту тему, но каждая из них понимала, что вряд ли они когда-нибудь вновь смогут увидеться и мысленно прощались друг с другом.
На улаживание денежных вопросов не было времени. И Алена просто оформила доверенность у нотариуса, где говорилось о том, что Елена Егоровна может распоряжаться всем имуществом по своему усмотрению. Когда девушка ставила свою подпись внизу страницы, она впервые четко поняла, что назад дороги нет и все осталось в прошлом. Перед глазами за несколько секунд пролетела вся ее жизнь. Детство, юность, знакомство с Абасси и его миром, беременность, гибель любимого… В двадцать с небольшим лет она почувствовала себя старухой с богатым жизненным опытом.
Она прощалась со всем этим навсегда. И горький ком подкрался к горлу, перехватив дыхание. Нотариус, пожилая нервная женщина, несколько раз окликнула девушку, замершую с ручкой над журналом, пока та не вздрогнула, как от удара, вернувшись из прошлого в настоящее. Алена быстро размашисто подписала документ и так же быстро и решительно вышла из кабинета.
Она не могла смотреть в глаза Елене Егоровне, осознавая, что бросает бабушку, но иного выхода не видела. И вообще, она больше решила не думать ни о прошлом ни о будущем.
Когда последние вещи были собраны, две женщины, молодая и старая обнялись и наконец дали волю слезам.
В начале шестого в прихожей зазвенел звонок и Алена поставив на стол чашку с остывшим чаем, отправилась открывать дверь.
Елена Егоровна подскочила на диване как ошпаренная и ринулась за внучкой.
На пороге стоял посыльный. Обычный на вид, но Алена научилась определять пришельцев с первого взгляда и поэтому не стала распространяться о погоде, детях, женах, делах и другой ерунде подобного рода, о которой принято болтать с представителями Земли при встрече. Зеленые всегда были немногословны и не эмоциональны, и Алене еще предстояло изучить их быт и манеру поведения. Поэтому она молча кивнула, указав рукой на два больших чемодана и три пакета, приготовленные для отправки.
Зеленый хотел что-то возразить, но Алена сунула чемоданы ему в руки, и тот вынужден был подчиниться.
Подхватив оставшейся багаж, девушка обняла бабушку, и чтобы не расплакаться, быстро выскочила за дверь.
Едва за внучкой закрылась дверь, пожилая женщина выпила 40 капель «корвалола» и задумалась. Она, некогда успешная женщина, которой рукоплескали тысячи зрителей, так и не сумела обрести семейное счастье. Всю себя растратила на чужие фальшивые улыбки, комплименты, цветы, шампанское, шоколад… За всем этим внешним блеском, она не заметила, как вырос ее сын. Все, что она о нем помнит, это его глаза, глаза отца. Такие же огромные и серые…
Она и внучку свою проглядела, считая ее обузой, которая мешала ей и напоминала о возрасте. Возраст… Теперь ей никто не мешает… Теперь она вольна делать все что захочет… Теперь она никому не нужна…
Женщина обошла квартирку. Пусто и холодно. Она медленно, как-то сосредоточенно вскипятила чайник, налила кипяток в чашку. Выпила маленькими глоточками обжигающую жидкость. Умылась. Надела лучшее свое платье, в котором выступала на сцене почти 30 лет назад. Повертелась перед зеркалом, с удивлением и внутренней гордостью отметив, что платье сидит все так же идеально. За эти годы ей удалось сохранить безупречную фигуру. Вот только морщин стало больше и кожа не такая свежая.
– А все-таки я еще ничего… – удовлетворенно прошептала она, прислушиваясь, не грянет ли гром аплодисментов… Но тишина была ей ответом. Елена Егоровна присела перед зеркалом и как раньше, тщательно нанесла макияж. Женщина потратила больше часа, но осталась весьма довольна работой. – Хоть сейчас на сцену. Только пьесы стали не те. – женщина театральным жестом воздела руки вверх. – Нет того высокого стиля… Да и ничего нет!.. Не осталось! – горестно констатировала она, небрежно отбросив косметичку в сторону. – Какой триумф и какая трагедия!
Женщина достала из столика единственный семейный альбом, всмотрелась в снимок, где она с покойным мужем и сыном гуляет в парке. Это было так давно… А вот и фотография Аленки. Здесь ей всего годик, она только проснулась и еще терла своими пухлыми кулачками заспанные глазки, капризно надув губки, потому что какой-то чужой дядя вертел перед ней черной непонятной коробочкой, которая светила в глаза фонариком.
Вот
