глаза и видим хозяина квартиры, словившего не одну стайку белочек, с топором в руках. Не имея сил пошевелиться, кто-то, или Тони, или Аргентина, произносит:
– Уйди, Раскольников, к своей старушке! – и мы захрапели дальше. Выжили. Привычка.
Что у Охтинского, что у Джексона бывали периоды ремиссии, когда они не пили почти ничего и выглядели относительно цивильно.
Лешка стирал свой светлый плащ и свитер, Женька – рубашку и гладил брюки, доставал свои очки в золотой оправе, оба чистили ботинки и приезжали к Сайгу, Гастриту или Огрызку.
Но сил на благопристойность хватало ненадолго. Где-то через месяц (или раньше!) они уже были прежними. Джексон летом вообще босиком ходить предпочитал, считая, что «так ноги лучше дышат, да и с носками проще», а Лешкин плащ расцветкой начинал смахивать на скатерть после двухнедельного загула.
Но всегда приходила Осень.
Как и приходило неоднократное желание «опять бросить пить!». И они уезжали трудниками в какой-нибудь монастырь, где, порой, держались до теплых дней. Не знаю, насколько это было постоянно, но несколько лет это работало как система.
Но суть, то есть натуру, не обманешь: отбыв там тот или иной срок (порой, продолжительный – устанавливали себе сами или их просто гнали за нарушение режима), они всегда возвращались обратно и колесо вращалось заново, без них было бы в чем-то скучно, как и без каждого из нас!
Ничего не знаю об их нынешней судьбе, надеюсь на только хорошее. Я просто запомнил их такими: в чем-то несуразными и просто замечательными!
На босую ногу в калошах,
В когда-то хорошем плаще,
Стоял у Сайгона Алеша:
Художник, эстет и вообще.
А через дорогу, небритый.
Томясь несвареньем души.
Евгений стоял у Гастрита,
Как гений похмельных вершин.
Секунды неспешно бежали,
И, к вечеру Судного Дня,
Вдвоем они нежно лежали
На Эльфе, скамейку обняв…
С Любовью, Рыжов!
Алкоголь
Саднила ночь измученную душу,
Больной вставал октябрьский рассвет.
Я помню, я когда-то дал обет
Себе – не пить, но я его нарушил.
Звенела в воздухе обычная мечта.
Привычная, как совесть, лет пятнадцать:
«Товарищ, перестаньте надираться!»,
И тело заполняла пустота.
Слова ушли, и звуки все умолкли,
Стучала, с перерывами, душа,
И чувства возвращались не спеша,
Как, не спеша, идут с охоты волки…
Запой – это не беда! Запой – это победа!
Победа над всем: женой, тещей, разумом, собой, жизнью, в конце концов.
Запой – это то далекое, что всегда рядом, что никогда не подведет.
Это не легкомысленное пьянство, как легкий флирт с бутылкой до ее полнейшего
