же, кто мечтали, мял я груди.Кто имела надо мною власть
в том же институте, не забудет,
как страстям моим же предалась.
И пускай она гораздо старше,
и без коньяка свихнулся ум.
Ах, как подо мной собою машет —
жизнь куда прекрасней наобум!
«По Сибири. По Сибири…»
По Сибири. По Сибири!..
мчусь на тройке с ветерком
по её бескрайней шири —
путь до боли мне знаком.
Ты в моей душе, сторонка,
от твоих корней я рос.
И звенит бубенчик звонко
средь равнин, лощин, берёз.
И про всё я забываю.
Всё, что тяготило – прочь!
Одного не понимаю:
отчего на сердце ночь?
Отчего я эту волю
променял на свой уют?
Видно, выпала мне доля
жить, где волю подают.
И страна всем стала паперть.
И не знаешь, где поля.
И печально Богоматерь
начинает всё с нуля.
Я очнулся. Жуть и койка,
бубенцы в мозгах звенят.
Это чудо!.. снилась тройка.
Было ж время!.. – говорят.
«Лишь ветер мне один порой стучит в окошко…»
Лишь ветер мне один порой стучит в окошко.
И ночь, как бездна мук, терзает до утра;
луна ли светит мне свечой из медной плошки,
иль перепел кричит: давно уж спать пора.
Я вспоминаю жизнь, которую я прожил.
Казалось, это всё случилось не со мной.
А то, что не дошёл я до звезды, – ну что же?
У каждого своя и нет судьбы иной.
И то, что нет тебя, я развожу лишь руки.
И через все года мне посмотри в глаза.
В глазах моих всё та ж к тебе любовь и муки,
а к ним ещё, к тому ж, добавилась слеза.
Черёмуха в цвету и терпком аромате
напоминает мне прощальный школьный бал.
И в чёрном фраке я, ты в белом бальном платье,
и главного тебе, в чём каюсь, не сказал.
«Есть и пить люблю из хрусталя —…»
Есть и пить люблю из хрусталя —
с детства в нашем доме я приучен.
Втайне в десять лет читал Золя,
и меня он женским телом мучил.
А когда совсем-совсем подрос,
стал красавцем – стукнуло семнадцать,
тут уж женщин целовал взасос,
а рука к их платьям стала рваться.
Иногда, всё вспомнив, улыбнусь:
и сегодня тот же я мальчишка.
И куда угодно заберусь.
Разве ж не читаю больше книжки.
Ну а пить и есть из хрусталя —
и сегодня в этом не откажешь.
Да и сам похож я на Золя
и на Иоанна в смертной чаше.
А с огнём рубиновым коньяк
самоцвет таит в оправе рюмки.
Да и Овен я – мой зодиак,
и другие, как метель, задумки.
Apotheosis
Бриллианты,
