номер 8 за 1989 год, напечатал справку о численности госаппарата СССР в 1985 году. Общая сумма – да, близка к вашей – 17,3 миллиона. Но в это число входили все сотрудники аппарата: охранники, курьеры, машинистки; а также мастера (2,1 миллиона), бухгалтеры (1,8 миллиона), инженеры, техники, архитекторы, механики, агрономы и ветврачи (2,1 миллиона) и так далее[16]. Чиновников в чистом виде было совсем немного – не то что сейчас, в итоге перестройки… Управленческий аппарат вовсе не был раздутым!
– Это, я вам скажу, инсинуации. Я сейчас не готов ответить, но это инсинуации, – пробормотал Горбачев, стараясь казаться уверенным.
А я продолжил:
– Ваш премьер-министр Павлов написал: «Давайте разберемся, что такое Центр? Вот есть Совмин, и в его составе 113 министров, у каждого по пять замов. Прибавим к ним членов коллегий, и наберется всего-то две-три тысячи чиновников самого высокого ранга. В каждом министерстве в среднем по тысяче человек, значит, в общей сложности отраслевых чиновников наберется 150 тысяч. Вот это и есть „очеловеченный“ Центр со всеми его потрохами. Теперь достаньте союзный бюджет и посмотрите в графу расходов. Там сказано, что на содержание Совмина, всех его министерств и ведомств отпускается сумма в пределах трех миллиардов рублей в год. А весь бюджет – 350 миллиардов. Речь, выходит, идет о сумме, составляющей менее одного процента. И этот Центр пожирает все деньги?»[17]
– Полагаю, тему якобы «непомерно разбухшей командно-административной системы» можно больше не трогать, – распорядился Судья. – С ней все ясно.
Я согласился:
– Вы правы, обсуждать тут нечего. Но у меня еще один вопрос к свидетелю. Можно? Рой Александрович, ведь вы были не только депутатом Верховного Совета, но и членом ЦК КПСС. Это так?
Медведев уже сел в первый ряд и теперь ответил, не вставая:
– Несомненно.
Зал слегка зашумел. Я продолжил:
– То есть вы входили во все высшие управленческие структуры. Не считаете ли вы, что тоже отвечаете за развал страны?
Шум усилился. А свидетель возразил:
– Никоим образом. Я уже говорил: ЦК потерял реальную власть – а Советы, по сути, никогда ее не имели. Так что при всем желании я ни на что не мог повлиять.
– Зачем же вы тратили время на эту бессмысленную работу?
Рой Медведев задумался. И ответил через несколько секунд:
– Пожалуй, так: у нас все же была иллюзия, что мы чем-то управляем.
– Верно ли, что вы участвовали в десталинизации? – задал я еще один вопрос.
– Да, я читал лекции во многих институтах, на предприятиях, в школах, даже в некоторых министерствах – рассказывая о голодоморе 1932 года, об энкавэдэшном расстреле польских офицеров в Катыни, о репрессиях 1937-го…
– Сознаете ли вы, что этим тоже расшатывали страну, приближали катастрофу?
– Это с какой стати?! – возмутился диссидент. – Я сообщал правду, которая замалчивалась многие годы!
– Допустим. Но такой правдой
