происходило всю эту неделю у меня в черепушке.
Ноги сами несли меня вперёд, я даже не задумывался, куда конкретно иду. Время от времени налетал ветер, распахивая полы плаща, после чего я на секунду обязательно останавливался, тщательно укутывался снова, и лишь только затем шёл дальше. Усталость подбиралась всё ближе, но покуда мне удавалось держать её в узде…
[обрыв]
Старания мои были полностью возмещены. Свернув в проулок, я снова аккуратно выглянул и присмотрелся. Да, чувства меня не обманули. Под плотными кронами деревьев стояли Мари и Учитель… проклятие, или мне его теперь называть «Советником Луи Сен-Руалем»?..
Они о чём-то разговаривали, причём Мари – на повышенных тонах, отдельные её слова долетали даже сюда, Учитель же был тих, в нём больше не чувствовалось былого напора уверенности в себе, откровенной покровительственности в голосе. Раньше, до того разговора в Совете, он был совсем не таким. Похоже, чудеса продолжали твориться не только со мной.
Иногда, при шальном порыве ветра я разбирал какие-то разрозненные куски их диалога, позволившие мне получить, в конце концов, некоторое о нём представление. Мари явно спорила по какому-то принципиальному для неё вопросу, Учитель же, не поддаваясь на провокации, старался уйти от разговора, явно показывая абсолютное нежелание говорить на эту тему. Голос у него тоже был усталый. Мне разом стало тяжело на душе.
Последним всплеском их диалога стала фраза Мари, донёсшаяся до меня со всей отчётливостью.
– Он же верит во всё это! Как вы не понимаете, верит, как верят в сказки маленькие дети, а вы хотите всех заставить считать, что это его сознательный выбор!
Учитель покачал головой, на что она резко развернулась на каблуках и чуть не бегом пошла прочь. На миг мне показалось, что… либо Учитель даст ей пощёчину, либо она сама что-нибудь отчудит, я даже собрался выйти из своего укрытия, когда всё вдруг закончилось вот так.
Скажем, попросту ничем. Может статься, наилучшим образом.
Однако это не только не приносило мне облегчения, но даже настораживало ещё больше, в этом всём был намёк на некие неизвестные мне обстоятельства. Помилуйте, ещё час назад я даже не подозревал, что они знакомы, и тут нате! Или это у меня началась паранойя на почве переутомления и излишней ответственности, или… что-то в этом всём действительно было.
Мари же, за которой я следовал несколько кварталов, к счастью, не оглядывалась, так что мне удалось спокойно, не вызывая подозрений, подойти поближе.
– Мари!..
Она обернулась и… всё-таки я так и не уловил мгновение острого беспокойства в её глазах, которого так боялся и так ждал. Значит, не всё так плохо. Просто лёгкое сочувствие по отношению к близкому человеку, взвалившему на себя слишком много, и одновременно укор – по той же причине.
– Здравствуй,
