и самыми выразительными жестами показывали Виктору за спину. Ему было не вырваться. Пришлось обернуться.
Это был мэр города. Виктору удавалось избежать этой встречи несколько лет.
Он уже вышел из своего белого мерседеса, может даже и потому, что увидел Виктора. Два дюжих охранника, торопясь, выскакивали вслед, с подозрением оглядываясь вокруг, то и дело взводя прицелы пустых зрачков на Виктора, на остановившихся людей, и в конце концов сконцентрировавшись на старых «Жигулях», что медленно и робко пытались уехать с этого места.
– Виктор Сергеевич, не убегайте, идите сюда! – повторил мэр.
Виктор пошел навстречу. Он не умер от стыда, как представлял себе когда-то. Ветер дул теперь в лицо, свежий, несущий запах моря, несмотря на то, что оно было далеко.
– Здравствуйте, Виктор Сергеевич, – мэр протягивал руку, – Надеюсь представляться не надо, Вы меня помните?
Виктор сперва хотел вытереть свою. Почувствовал на ладони пот, почувствовал боль в груди от того, что ладонь была грязной и скользкой. А затем просто пожал руку мэра. Безо всякого стыда. Видно, стыд потихоньку, незаметно отлетал от него и, наконец, испарился совсем, пока закрывшись ото всех в скорлупе, словно в навозную жижу погружался в свою новую жизнь.
Мэр заговорил. Он давно хотел разыскать Виктора. Так нельзя. Виктор должен принять помощь. Ему можно найти хорошую работу. Он, мэр, сам сделает для этого всё возможное. Но Виктор не должен отказываться от помощи.
Виктору настолько не было стыдно, что если бы мэр сейчас предложил накормить, не раздумывая, согласился бы. Стал бы есть прямо тут, на дороге.
И другое, странное чувство поразило его, пока мэр говорил. Меж ними была пропасть. Бросающаяся в глаза любому смотрящему со стороны. Беспощадно неоспоримая для Виктора. Но оттого ли, что скорлупа треснула, запретные воспоминания вырвались наружу, Виктор видел теперь – прошлое не исчезло совсем. Оно их объединяло.
Мэр был шикарно одет, в широком галстуке сверкал бриллиант булавки, рубашка с коротким рукавом, несмотря на жару, сияла белизной, от мэра за версту несло дорогой туалетной водой, на руках его был маникюр, а прилипшая к коже пыль, уличный загар, переношенная и потрёпанная одежонка Виктора поставили на нём клеймо отщепенца. Вдобавок, Виктор был невысок, субтилен, поджар, а мэр был рослым и широкоплечим. Но одинаково гладко выбритые щеки, ухоженные усы, прямая, несгибаемая осанка, скупая жестикуляция, ещё что-то, что нельзя было ухватить сразу и невозможно было передать словами, объединяло их. Прошлое не исчезло! Они оба были флотскими. Были, хотя Того флота не стало, хотя они оба давно расстались со флотом, и пути их далеко разошлись. Даже его обращение, по имени-отчеству, звучало, как из прежней жизни, так было принято у офицеров флота, меж равными и близкими без всяких званий! Прошлое не исчезает! Прежняя жизнь Виктора была на самом деле! Не почудилась!!! Ощущая
