style="font-size:15px;"> Шагов через сто Сван обернулся. Генри успел спрятаться за дерево, парень никак не мог его увидеть, но все равно долго стоял, вглядываясь в темноту. Потом замахал рукой, крикнул: «Пока, дух! Спасибо!» – и помчался за братом.
Большой двухэтажный дом, облепленный со всех сторон постройками поменьше, стоял на пересечении тропинки, что шла вдоль озера, с широкой дорогой. Людей вокруг не было, но окна сияли, а в большом сарае фыркали и переступали копытами какие-то животные – может, олени? Как же люди заставили их стоять так спокойно?
Над входом в большой дом висела надпись: «Кабанье логово», и Генри решил, что явно недооценивал людей, если они как-то удерживают внутри кабанов. Братья потянули дверь на себя – на секунду шум усилился, будто высыпался на улицу, и на землю легла яркая полоса света. Потом дверь закрылась, и снова стало темно. Генри подкрался к окну и заглянул в щель между криво повешенными ставнями.
Кабанов внутри не оказалось, только большая, ярко освещенная очагом комната и много людей. Они сидели, сгрудившись вокруг столов, уставленных глиняными кружками. Пахло едой, и до Генри как-то разом дошло, что последний раз он ел вчера утром, вечность назад – до того, как пошел охотиться на кабана. От этой мысли он помрачнел окончательно.
– Пап! – крикнул Хью, ловко пробираясь между столами. Сван шел за ним, все так же держа белку в вытянутой руке. – Мы ее подстрелили! Вот! Видал?
Они подскочили к большому столу, за которым сидели человек восемь, и Сван гордо положил белку перед одним из них. Тот повернулся – и Генри прирос к месту. Да с какой стати они все сюда явились?
– Точно сами подстрелили? – подозрительно спросил толстяк, который бил его на ярмарке.
– Обижаешь, пап! А кто еще? Эта белка на нас бросилась, зубы оскалила, рычит, и тут я ее – ррраз! Одной левой придушил!
– Подстрелил, – сказал Хью, пихнув Свана локтем в бок. – Он хотел сказать: подстрелил. Пап, ну что, нам уже можно в поход?
– Только мы не знаем, куда идти надо, – прибавил Сван.
Генри крепче прижался лицом к щели между ставнями. Вокруг было столько звуков – хлопали об стол кружки, трещал огонь в камине, все переговаривались. И зачем столько людей набилось в одну комнату?
– А я что, знаю? Коль вы у меня правда избранные, Барс вам подсказку даст, как, по легенде, и положено. Так что валите завтра утром куда хотите. Хоть отдохну от вас, балбесов. – Толстяк похлопал каждого по щеке. Лицо у него было красное, глаза сонные, с нехорошим, водянистым блеском, и говорил он как-то нечетко, словно у него распух язык.
– Не верю я во все эти россказни, – проворчал бородатый человек за тем же столом. – Барса они видели, еще чего!
Толстяк стукнул кружкой по столу, будто хотел разбить. Из кружки на стол выплеснулось что-то мутное.
– Да ты хоть знаешь, кто я такой! – рявкнул он, и лицо его побагровело еще сильнее. – Я с… старейшина Хевирхела! Тьфу! Хейверхилла! Да вся деревня рыдала, когда нас провожали! Короче, олухи, слушайте. – Он схватил каждого из сыновей за волосы и дернул к себе с такой силой, что они чуть
