всем своим видом кричащую, что у хозяйки нет ни лакея, ни горничной.
– Вы не вправе диктовать свои условия. Да и посещение Парижа меня совершенно не интересует.
– Какая ужасная ошибка, месье Рэнсли. Это красивейший город.
– Так и есть, но в настоящее время мне нет до него никакого дела.
Она пожала плечами:
– Вам, возможно, в отличие от меня. Если мы прежде не заедем в Париж, я останусь здесь.
Его глаза потемнели от скрытой угрозы.
– Я могу вас принудить.
Она согласно кивнула:
– Полагаю, вы в состоянии накачать меня снотворным, заткнуть рот кляпом, связать и доставить на борт судна, отплывающего в Триест. Но ничто не сможет заставить меня дать английским властям опровержение, которого вы так жаждете, до тех пор пока я сама этого не захочу.
Ярость вспыхнула в синих глазах Уилла, челюсти крепко сжались. Не вызывает сомнений, что дипломатическая карьера кузена погублена из-за этой женщины. Равно как и у нее не было иного выбора, кроме как вовлечь Макса в заговор.
– Я мог бы просто прикончить вас прямо сейчас, – прошептал он, сокращая расстояние между ними. – Забрал бы вашу жизнь в обмен на ту, которую вы загубили. – Он положил руки ей на шею.
Элоди замерла. Сердце тревожно забилось. Неужели она столько пережила для того лишь, чтобы бесславно умереть? Теплые ладони Рэнсли очень крупные и, несомненно, сильные, одно быстрое движение – и все кончено.
Несмотря на его враждебность, Элоди с каждой секундой все крепче утверждалась в мысли, что он не намерен причинять ей вред.
Кое-как совладав со страхом и восстановив внешнее спокойствие, она вцепилась в его запястья. К величайшему облегчению, он позволил ей убрать руки с шеи, подтвердив истинность ее умозаключений.
– Сначала Париж, потом Лондон. Я подожду в саду, пока вы примете решение.
Хотя ее сердце бешено колотилось и кружилась голова, она заставила себя спокойно встать и не спеша пересечь комнату по направлению к двери. Она ни за что не станет демонстрировать этому мужчине собственную уязвимость. Никогда больше никто не заставит ее испытывать страх. Да и отчего бы? Ей больше нечего терять.
Оказавшись на лестнице, где Уилл Рэнсли не мог ее видеть, она с силой вцепилась в перила, чтобы не упасть. Через заднюю дверь вышла в сад и, спотыкаясь, побрела к скамье. Дрожащими пальцами ухватилась за ее край, села, жадно втягивая ртом воздух, напоенный ароматами нарциссов.
Прищурившись, Уилл наблюдал за тем, как Элоди Лефевр со спокойной грацией идет через комнату и скрывается за дверью.
Проклятье! Она оказалась совсем не такой, как он себе представлял.
Прибыв в Вену, он ожидал встретить соблазнительную сирену, торгующую красотой, одновременно строящую из себя святошу. Такой женщине было по силам обмануть Макса, взывая к его благородству.
Элоди
