Тегвин слабо улыбнулась, найдя пропажу. Вернувшись в кресло, она с преувеличенным старанием разгладила приметанные кружева, вдела нитку в иглу и сказала:
– Вот проклятье и свершилось, мой дорогой муж.
– Какое проклятье? – проворчал он.
Она посмотрела ему в глаза:
– Вы полюбили.
– О чем вы? – спросил Дидье сердито, а сердце опалил предательский огонек. Он и ждал, и боялся того, что сейчас услышит.
– Все дело в леди Верей, верно? – королева улыбнулась, но губы ее задрожали. – Она красива, я видела ее. Но… мне искренне ее жаль. Бедная девочка… не знаю, сможет ли она выдержать вашу любовь…
– Вы несете бред, – Дидье сбросил туфли, натянул сапоги и вышел из спальни жены, хлопнув дверью.
Он почти бегом преодолел два этажа, кипя от ярости. Навстречу ему попалась одна из служанок королевы – белокурая девица с ярко-голубыми, словно нарисованными эмалью, глазами. Она несла сложенные простыни и поклонилась, увидев короля.
– Ты! – окликнул он ее. – Подойди.
Служанка приблизилась, и он взял ее за подбородок, погладив большим пальцем пухлые губы.
– Милорд?.. – прошептала она, и глаза заблестели.
Ясно, как майский день, что она не была бы против, вздумай он задрать ей подол в коридоре. Но все это было не то, и Дидье убрал руку и мотнул головой, приказывая девице уйти.
Его спальня находилась в северном крыле, и слуги, зная, что король не любит суеты перед сном, уже удалились, оставив воду для умывания, вино и фрукты, и свежее белье. Постель была разостлана, и край одеяла услужливо откинут – во всем чувствуются забота, тепло и спокойствие. Но спокойствия не было и в помине.
Он скинул камзол и швырнул его, не глядя. Потом потянул вязки на рукавах рубашки и порвал их, потому что не хватило терпения развязывать затянувшиеся узелки. Стащив рубашку, Дидье скомкал ее и замер, глядя на себя в зеркало.
Ему исполнилось тридцать шесть. Двадцать из них он был лордом, четырнадцать – королем. Леди Верей едва ли родилась, когда ему пришлось встать во главе войска, чтобы отстоять свои земли от соседей, только и мечтавших, как отхватить кусок пожирней.
Дверь приоткрылась, и в спальню без стука вошла женщина – не слишком молодая, но красивая и статная, в платье замужней леди, но с распущенными, как у девушки, рыжеватыми волосами. Она держала подсвечник с двумя свечами и не поклонилась королю.
– Доброго вечера, сир, – сказала она. – Вот, принесла вам свечи, и хотела спросить – не понадобится ли еще что-нибудь.
– Ты точно не понадобишься, – ответил он, бросая рубашку вслед за камзолом. – Свечи можешь унести, я хочу спать.
– Судя по тому, что рассказала Иветта, то, что вы хотите – вовсе не сон, – промурлыкала она, оставляя подсвечник на столе. – Вы намерены спать в одиночестве? Я могла бы… – и она встряхнула волосами, томно глядя на короля.
Однажды он поддался на эту уловку – на томные взгляды
