же не закончила? – усмехнулся дракон, опершись о подлокотник, чтобы быть ближе ко мне. – Как там дальше? «А наказанной жене – нет цены».
– Благовоспитанной! – выпалила я. – Это слово имеет два значения на божественном языке!
– Откуда знаешь, какое из значений верное? – не остался в долгу дракон. – Жена должна бояться мужа…
Он вскинул указательный палец, и я послушно произнесла:
– Жена да убоится мужа своего. Послание к Ефесянам, глава пятая, стих тридцать третий.
– Правильно, так и должно быть, – дракон кивнул и вдруг с оглушительным стуком опустил кубок на стол.
Гости подскочили, как по приказу, и посмотрели на хозяина, а он обвел их взглядом и засмеялся – странным, нечеловеческим смехом, от которого мороз пошел по коже.
– Слышали? – обратился дракон к своим конкубинам, и те сгорбились, стараясь стать как можно незаметнее. – Вы же хорошие жены? И боитесь мужа? Нантиль, подойди.
Бедная Нантиль встала из-за стола так неловко, что опрокинула чашу с вином. Рубиновая жидкость разлилась по столу – густая и красная, как кровь. Я смотрела, как третья конкубина приближалась к милорду Гидеону – мелкими шажками, сцепив молитвенно руки и боясь поднять глаза. Сестры Ингунда и Арнегунда, которых миновало мужнино внимание, немного воспряли – распрямили плечи и сделали вид, что кушают сладости. Острая жалость к этим несчастным и запуганным женщинам охватила меня волной, но вмешиваться было неразумно, ведь я была здесь самой беззащитной и бесправной.
– Тебе понравился подарок? – спросил дракон у Нантиль.
– Да, милорд, – еле выговорила она. – Вы очень добры.
– Как назвала? – продолжал он расспросы, разломив кусок хлеба и бросив в рот.
– Самсон, милорд.
– Дурацкое имя. Кто называет волкодава Самсоном? Ты на львов с ним, что ли, охотиться собралась?
– Скажите, как вам угодно, чтобы я его называла?..
Я видела, что Нантиль уже бледна до зелени, а маркграф словно нарочно пугал ее еще больше. Всякий раз, когда его взгляд останавливался на бедной женщине, она тряслась, как осиновый листок.
– Ну что, Виенн, – сказал вдруг дракон, – такая жена, как она, – он указал недогрызанной коркой на третью конкубину, – угодна небесам? Может, сделать ее еще более угодной? Благовоспитанной…
Гости притихли, уткнувшись в тарелки, а я задрожала едва не сильнее Нантиль. Неужели он готов устроить это на пиру – наказание?.. Но за что? Разве бедняжка чем-то провинилась?
– Сдается мне, ты все же неправильно толкуешь это слово, – продолжал дракон. – Что молчишь? Да или нет?
Я облизнула пересохшие губы и сказала:
– Я толкую его правильно.
– Что? Не слышу, – он подался ко мне.
– Я толкую его правильно, милорд, – сказала я уже громко. – А вы заблуждаетесь.
– Заблуждаюсь?
– Вспомните, что написано в
