четверть часа тайком держал под скатертью, нежно поглаживая. – Кто приехал?
– Двоюродный дедушка Вирджиль, – замогильным голосом произнесла леди Икения. – Он уже внизу.
Я одна не поняла, какая трагедия в том, что на помолвку приехал престарелый родственник, но Майсгрейвы замерли в ужасе.
– Зачем его принесло? – сквозь зубы произнесла замужняя сестра Аселина.
– Тише, – зашептала леди Икения, – умоляю, Корнелия! Он может услышать.
– Что сидим? – спросил Аселин и пригладил вихор, который у него всегда задорно топорщился, невзирая на масло и сахарную воду. – Надо встречать…
– Да, – прошептала леди Икения, но никто не двинулся с места.
– Не рады в этой семье видеть бедного дедушку Джиля, – насмешливо заявил муж Корнелии. – Его здоровье! – и он опрокинул в себя бокал красного сухого вина, а потом довольно крякнул.
Его веселость могла объясняться тем, что сам он носил фамилию Бо, а не Майсгрейв, а может тем, что он успел выпить довольно много вина, и теперь пребывал в самом прекрасном расположении духа.
– Граф Вирджиль Майсгрейв, – объявил мажордом, распахивая двери.
Майсгрейвы медленно встали, поворачиваясь ко входу, и даже господин Бо поспешил подняться из кресла, оперевшись на столешницу, потому что его немного штормило.
Подумав, я тоже встала. Если в семье моего жениха принята такая почтительность к престарелым родственникам, я должна следовать этому правилу. Ведь скоро я стану Майсгрейв и…
– Добрый вечер, дедушка Джиль! – радостно произнёс Аселин и почти бегом бросился навстречу человеку, который вошел в комнату. – Разрешите, я возьму ваше пальто?
– Вы промокли, дядюшка? – заворковала леди Икения. – Сюр! Быстро придвинь кресло к камину! Дядюшке надо обогреться!
– Слушаюсь! – господин Бо с кряхтением принялся передвигать тяжелое кресло к огню, ему поспешил помочь мажордом.
Корнелия тащила думные подушки и плед, а я стояла столбом, глядя на двоюродного дедушку Джиля. Дедушка?! Это шутка?
Человек, вокруг которого сейчас суетливо хлопотали Майсгрейвы – те самые Майсгрейвы, которым принадлежала почти вся Вересковая долина, плюс Саммюзиль-форд и все окрестные деревни с поселками на пятьдесят миль – был ненамного старше Аселина. Высокий, широкоплечий, с такими же непокорными, как у моего жениха, черными волосами… Аселин был похож и не похож на него… Я считала, что мой жених – самый красивый мужчина во всем королевстве, но теперь увидела, что это не так. Самый красивый мужчина снимал промокшее пальто, и Аселин оказался лишь бледной копией этого мужчины.
Всё, что так нравилось мне в женихе – высокий рост, благородные аристократические черты, очаровательная улыбка, зелёные глаза, опушенные длинными черными ресницами – присутствовало в «двоюродном дедушке» вдвойне. Даже глаза у него были не просто зелёные, а потрясающе зелёные. Как изумруды – такие же яркие, прозрачные, блестящие…
Это – граф Майсгрейв?!. Да вы шутите!
Тем временем граф позволил Аселину взять у него пальто, потрепал по щеке леди Икению и, насмешливо прищурившись, окинул взглядом Корнелию – она уже разложила в кресле подушки и теперь стояла у камина, развернув плед, чтобы согреть его пламенем.
– Всё ещё не беременна, – изрёк «дедушка Джиль» и досадливо пощелкал языком. – Когда уже ты порадуешь меня правнучком, Ко-Ко? А где твой Бопкинс? Опять спрятался? Пусть не боится, шпанские тараканчики закончились, новую партию ещё не наколдовали, так что эту ночь он будет спать спокойно.
– Дядюшка, мы называем его Бо, – осторожно напомнила леди Икения. – И Сюр здесь, вот он…
– А, не заметил за креслом, – добродушно признал граф. – И совсем забыл, что он сменил имя, чтобы породниться с такой влиятельной и богатой семьей, как наша. Это ведь счастье – стать одним из Майсгрейвов? Так, Бопки… Бо! Ну-ка, подойди.
Я наблюдала за этим представлением, не зная, что и подумать. Двоюродный дедушка, оказавшийся почти ровесником своим внукам, играючи оскорблял и унижал представителей одной из самых знатных семей. Так принято в мире аристократии? В том мире, о котором я слышала только легенды, превозносившие благородство, воспитанность и достоинство правящих фамилий. А теперь я наблюдала совсем другое. Пожалуй, так и последний дровосек не разговаривал со своей женой.
Тем временем господин Бо, криво усмехаясь, подошел к графу.
– Болит? – заботливо осведомился «дедушка».
– Болит, – признал господин Бо.
– Хорошо, что болит, – граф Майсгрейв похлопал его по плечу. – Ещё раз узнаю, что картежничаешь – болеть будет дольше и сильнее.
– Понял,
