оторые я рассеянно оставлял там и тут. Увидев их в совокупности, я был несколько ошеломлен, однако не мог не признать злободневности его затеи. Не знаю, уместно ли посвятить ему сложившийся свод? Справедливость этого требует, но меня смущает двусмысленность – тем более, что пожелания мои обладают свойством сбываться чуть чаще обычного для статистики. Ладно – посвящу! Сопроводив благодарностью в качестве оберега и приправив почтительной растерянностью перед его желанием взять на себя такой труд.
Я не теряю надежды на то, что когда-нибудь этот сборник разойдется в бумаге. Поэтому я дал ему лаконичное название. Может быть, оно со временем сделается именем общим для подобного рода текстов и будет писаться с маленькой буквы. «Он раскрыл наугад свой колчан». «На прикроватном столике у нее лежал колчан, заложенный утомленной розой». «Устроившись в купе, он вынул карманный колчан в сафьяновом переплете». И так далее.
Мы сходимся в том, что это, возможно, первое в своем роде произведение – если не принимать в расчет продукты чернокнижия и прочие инкунабулы, в которых мы не знатоки. Надеюсь, что мне, наконец, удастся произнести в изящной словесности по-настоящему свежее слово. Учитывая общественную полезность написанного, я всячески приветствую его цитирование и прочее распространение с внедрением в обиход. Особо приглашаю издательства, которые получат шанс озолотиться и впредь не печатать уже ничего, кроме этого. Если же они опрометчиво предпочтут воздержаться, я позволю себе напомнить, что сборник будет систематически пополняться и ни одно учреждение не застраховано от моего пристального внимания.
Проклятья
1
НТВ, новость дня Номер Один: князь Монако наконец-то женится.
Я ликую. Я ждал этой минуты всю жизнь, укуси его спирохета в самое княжество.
2
Сверлят.
С двух сторон. В обеих квартирах, справа и слева.
Перестает один – начинает второй. Скрыться нельзя, сверление плывет за мной по пятам, перемещается на пол и потолок.
Зачем ты сверлишь эти дырки, кретин? Зачем тебе еще одна полочка? Ты станешь бессмертным? У тебя откроется третий глаз? Тебе даст мисс-европа?
Возьми строительный пистолет и убейся. Луч ненависти.
3
Снова неукротимо сверлят. За стенкой.
Интересно, стал бы этот неистовый дебил сверлить дальше, если бы узнал, что завтра умрет?
Я попытался представить, как поступил бы он в этом случае, будь он героем разных фантастов.
Брэдбери: Да, сверлил бы. Просверлил бы дырку и пошел спать.
Саймак: Нет, перестал бы. Вышел бы на крылечко в сумерках и закурил трубку.
Шекли: Перестал бы. Навестил бы, наконец, соседа, чтобы познакомиться и выяснить, кого же он заебал за долгие-долгие годы.
Дик: Сверлил бы и дальше, даже не замечая, что умер.
Хайнлайн: Закусил бы губу и раскурочил всю стену.
Приглашаю продолжить. Он временно притих, а мне работать надо.
Хоррор-шо. Я знаю, что лето. Я устал об этом писать.
Но я желаю вам, уютненьким-обстоятельным, в долгие зимнее вечера над вашими каминами, с бокалами с мартини в руках – вот этого самого. Напалма.
Вам холодно делать это зимой? Вам не нравится?
Я желаю вам смерти, благоустраиватели ваших хомячьих нор.
4
По телевизору показывают воинствующего деда, не признающего лекарств.
Ну, как положено: прорубь, босиком и так далее. У него есть триада своих препаратов на все случаи жизни. Первый я не понял какой, а два других – Бодрин и Веселин.
Так что доктора могут паковать чемоданы.
Да будет каждому по слову. Такие неологизмы суть верный признак глубокого склероза. Вот сляжет этот дедушка, насовсем чтобы слечь, и вколют ему сначала Бодрин, а потом Веселин.
5
В Анапе ввели Нравственный Кодекс. Нельзя пить-курить-ругаться.
А можно и нужно кое-что другое.
Показывают: некое официальное лицо, в трениках, в семь утра обзванивает квартиры: – Вера Ивановна, на зарядку не собираетесь?
Должен вывести побегать не меньше 10, иначе ему влетит.
Да я урою любую гангрену, которая сунется ко мне в 7 часов, предложит куда-нибудь сбегать, и он побежит один, и Нравственный Кодекс будет сзади торчать.
6
