пора на работу устраиваться. Летом начинать горбатить для меня не вариант. Прокачусь дорогой длинной в два месяца в сторону моря, а в сентябре выйду трудиться.
– Давно пора, Рома. Хватит в чёртиков играть, – закачал головой, со значением, дрессированный Серёжа.
Про свои дела в семье я ему не рассказывал: он вообще про мои дела вне стен института ничего не знал, по-прежнему воспринимая меня как уличного поклонника музыки определённого толка, известного, как Сепсис. Отлично, такой глупой доверчивостью грех не воспользоваться.
– Хочешь, поговорю о тебе с нашим директором? – Серёжа проявлял заботу. Как это мило. Трогательно, твою мать.
– Спасибо, бро. Вот вернусь и тогда можно. Слушай, а ты мне взаймы тысчонок тридцать не дашь?
Серёжа сделал вдумчивую физию, выпятил со значением губы, опять утвердительно покачал головой:
– Чё не дать-то? Я щас.
Мой гостеприимный дружочек, оставив меня одного, отправился в спальню. Послышались голоса, Ира, конечно же, не спала и сейчас она его о чём-то спрашивала или отчитывала. Вот ведь столичная деревенщина. Это я своего дружка имею в виду. Мне это было только на руку. Потихонечку, на цыпочках, я прошёл в прихожую. Там на тумбочке лежали разные ключи: меня интересовали ключи от машины. Позаимствовав нужный мне брелок, я потихоньку вернулся обратно на кухню. Серёжа пришёл от Иры слегка смущённым: вместо обещанных тридцати принёс десять. Ира постаралась – это точно. Ничего удивительного, я ведь с ней в одной школе не учился. Скоро они у меня пожалеют, что вообще меня впустили, да и ещё что-то дали на дорожку. Серёже достанется от его благоверной на орехи, под бубенчики.
Получив то, что мне было надо, я быстренько допил пиво и распрощался. Уходя, я оставлял Серёжу почти такого же красного, каким он меня сорок минут назад встречал, да ещё и с бегающими глазками. Переживал, что я его – лучшего моего «друга», конченым жмотом посчитаю, в трудную минуту так меня некрасиво кинувшим меня с баблишком. О наивная молодость!.. И непроходимая тупость! Да мне по фигу, дурачок. Я тебя не разочарую, научу Родину любить. Доверять в этом мире можно только себе и помогать, соответственно, тоже только СЕБЕ.
Права у меня были, и водить я умел сносно. Логан невесть какое чудо, но агрегат надёжный, как советский вездеход, а мне такой и требовался. Угон прошёл без сучка и задоринки. К тому времени, когда Серёжа чухнулся, я уже гонял за городом. Следующие полтора месяца я провёл в разъездах. Далеко от Москвы не уезжал, колесил по третьему бетонному кольцу и по второстепенным трассам. Ночевал всё больше в салоне автомобиля, иногда позволяя себе понежиться в настоящей кровати номера гостиницы для дальнобойщиков: там же, в придорожных кафе, и питался. Угнанную табуретку, если и искали, то первые три дня, не дольше. Эти горячие денёчки я переждал в посёлке, отстоящим от федеральных трасс на десяток километров. Выдавая себя за туриста, снял у подслеповатой бабки комнату и ходил в лес нагуливать аппетит к дальнейшим моим чудесным похождениям.
Серёже я не соврал, когда упомянул про автостоп. Ну не останавливал машины сам, а тормозили меня. И что?
