медные зеркала. Размахнувшись, воевода с тихим, печальным звоном вогнал остриё в землю. Копьё замерло среди десятка таких же странных подношений этому месту. По выцветшим, линялым отрепьям, лишайнику и рже, покрывшей наконечники, угадывалось, что носят сулицы сюда давно. Не поднимаясь с колен, окольничий прикрыл глаза и подставил лицо ветру, который тут же принялся теребить его густые чёрные пряди, не такие блестящие как у Врасопряхи, скорее цвета угля, чем каменной смолы.
Сидел так воевода долго, словно позабыв, зачем пришёл сюда. Очнувшись, он открыл глаза и, посмотрев на спутников, начал свой рассказ. Говорил тихо и неспешно, тщательно подбирая слова. Взвешивая их, осторожно пробуя на вкус, как горькое лекарство.
– Камаринская Вежа и её гарнизон во главе с Любомиром, первыми встретила Орду. Первыми они и полегли.
– Так Камаринская застава это здесь? – с интересом разглядывая уходящий ввысь сталагмит башни, перебил его Пётр, – Слышал о ней, но не думал что это так…
– Близко? Так и есть. – Воевода криво улыбнулся, и улыбка эта больше напоминала гримасу боли, – Когда-то мы были беспечны. Это сейчас сторожевые башни и остроги стоят аж у Чертолья через каждые семь вёрст, а раньше… Раньше, изнеженные годами мира, мы считали, что даже эта поставлена здесь зря. Ну кого нам бояться? Разбойников? Лесных чудищ? Своих соседей? Коли и случалась у князей размолвка, то без объявления усобицы чужаки не появлялись. Да и простой люд щадили. К чему хорошего крестьянина губить, коль может статься завтра он на твоей земле трудиться станет. А слухи о страшных кочевниках, о несметных ратях, сметающих всё на своём пути, мы воспринимали словно байки, которыми пугают непослушных деток, не желающих уснуть. Ведь ордынники были где-то там, далеко, за семью горами, среди бескрайнего океана степных трав. Жалкие странники без своей земли.
Как мы ошибались…
Всеволод снова замолчал. Надолго. Когда тишина стала уже невыносимой, он продолжил.
– Я был на год младше, чем ты сейчас, когда они явились. Пройдя узкими тропами по перевалам Велесова хребта, растянувшись в нескончаемую цепь каравана. Они спустились с гор ночью, в свете факелов. И было их так много, что последние кибитки съехали в долину только через пять дней после того, как первый конь кочевников ступил на наши земли. Анагры, валисары, коэрн, савариссы, толы, мурнаки, карижары, – объединённые племена онригаров, которые впоследствии назовут Ордой, напали на наши земли. В тот чёрный день Гальдрика умылась кровью.
Тех, кто осмеливался сопротивляться, уничтожали. Безжалостно и скрупулёзно. Не щадя ни женщин, ни детей. Онригары сжигали города дотла, сея смерть и разрушения, оставляя после себя лишь выжженную землю. Поля, выстланные мертвецами. Тех, кто не осмеливался, брали в плен. Делали хаошаром – самыми презренными рабами у своих рабов и вскоре оставшиеся в живых пленники начинали завидовать мёртвым. Так продолжалось почти год. Здесь, в Окоротье
