даже возможное использование советского аппарата в монархических интересах. После этого первого короткого сообщения Опперпут составил подробнейший доклад.
Вот так после семи лет «Трест» лопнул. Дзержинского уже не было – умер. И поставленный ему на смену Менжинский, и Артузов переживали: что скажет Сталин? Он об операции, конечно, знал. Читал перехваченные письма, изучал документы. Мог в своем стиле и пригвоздить: «Лопухи! Мы создали “Трест”, мы дурим голову Кутепову… А ваш сбежавший на Запад агент – провокатор и сволочь».
Доложили Сталину о провале. Боялись, а он вдруг: «Ну и хорошо. Хватит. Так вы раздули операцию, что за границей идут слухи – еще две недели и советская власть держится на нитке, прямо сейчас рухнет». И тут он был прав. За эти годы так все расползлось, покатились по миру такие слухи, что капиталисты отказывались заключать с советским правительством договора. Скоро большевикам – конец.
Ягода с давних пор третировал Артузова по ряду причин. Рассказывать об этом слишком сложно. Сразу же после «Треста» Артур Христианович получил «на вид» – единственное партийное взыскание за всю жизнь с формулировкой «упустил врага народа, который убежал». Не самое большое партийное взыскание: было же столько заслуг.
Допустил ошибку – и наказание по службе: Ягода освободил его от должности начальника контрразведки и сделал помощником начальника секретно-оперативного управления. Это – явное понижение.
Артузов моей семье, мне – человек дорогой, мы состояли пусть и в дальних, но родственных отношениях. И в ЧК меня, мальчишку, пригласил он. Мой самый большой оклад – 150 рублей, а сапоги генеральские стоили 40. И еще мы паек получали. Но не сказал бы, что мы, чекисты, жили лучше, чем строевые командиры. Что важно, так это паек. И чтобы вы поняли, есть тут одна история.
Артур Христианович Артузов, будучи особо уполномоченным Особого отдела, в 1919 году у нас бывал. И уговорил мою маму пойти заведующей столовой Особого отдела. Убеждал: «Антонина Эдуардовна, соглашайтесь. Повар наш – по-моему, жулик. Жиры каким-то образом вытаскивает, нам они не попадают. Он нас объедает». Вот так – повар объедал чекистов. И Артузов просил маму: «Мы знаем вас как честного человека. Хотим, чтобы вы навели порядок, чтобы бригада поваров знала, что вы не воруете». И мама согласилась: «Пойду. Но с одним условием. Получаю два честных пайка каждый день. Уношу и семью кормлю». Артузов обрадовался: «Согласен». И доложил Генриху Ягоде, который тогда был управляющим делами и всем хозяйством ведал. Мама проработала там некоторое время. И я носил оттуда ее сумки. Приходил в назначенное время и домой с двумя бидончиками с супом и с кашей.
Когда мама возвращалась домой, жаловалась: «Повар точил длинный нож и смотрел на меня так… Боюсь, зарежет». Повара потом убрали.
А мама допустила ошибку. Случайно натолкнулась в коридорах Лубянки на голодного доходягу. Пожалела, достала ему из сумки кусок хлеба. Охрана сразу
