й мужчина не способен снискать известность в какой бы то ни было сфере. Однако пришедший к подобному выводу совершил бы ошибку. Ибо этот невзрачный и неприметный тип играл важную роль в судьбах мира. В империи, где правили крысы, он был их королем.
Даже в этот поздний час в посольстве ожидали его возвращения. Но у него еще оставалось дело, о котором посольство не было официально осведомлено. Лицо с тонким, слегка горбатым носом белело в свете луны. Отец маленького человечка был польским евреем, портным-поденщиком, и наверняка дело, заставившее его сына покинуть дом в столь поздний час, ему не пришлось бы по душе.
Мужчина вышел к Сене, перешел через мост и очутился в одном из парижских кварталов, пользующихся весьма дурной репутацией. В одном из высоких ветхих зданий он поднялся на четвертый этаж и едва успел постучать, как дверь открыла женщина, явно его поджидавшая. Не поздоровавшись с посетителем, она помогла ему снять пальто и проводила в безвкусно обставленную гостиную. Затененное розовыми абажурами электрическое освещение смягчало, но не скрывало грубо наложенный макияж и монгольские черты лица женщины. Не было сомнения ни в профессии Ольги Демировой, ни в ее национальности.
– Все в порядке, малютка?
– Все в порядке, Борис Иванович.
– Не думаю, чтобы за мной следили, – кивнув, пробормотал визитер. Однако в его голосе слышалось беспокойство. Подойдя к окну, он слегка раздвинул занавеси, внимательно посмотрел на темную улицу и резко отшатнулся. – На противоположном тротуаре стоят двое. Мне кажется… – Не договорив, он начал грызть ногти, как делал всегда в минуты волнения.
Русская девушка отрицательно покачала головой:
– Они были там еще до вашего прихода.
– И все-таки, по-моему, они наблюдают за этим домом.
– Возможно, – равнодушно согласилась Ольга.
– Но тогда…
– Что из того? Даже если они знают, то последуют отсюда не за вами.
На губах гостя мелькнула злая усмешка.
– Это верно, – признал он и добавил после паузы: – Чертов американец может позаботиться о себе не хуже любого другого.
– Очевидно.
Борис снова подошел к окну и ухмыльнулся:
– Крутые ребята. Боюсь, они хорошо известны полиции. Ну-ну, желаю братцам апашам[1] удачной охоты!
Ольга Демирова снова покачала головой:
– Если американец такой, как о нем говорят, то паре трусливых апашей с ним не справиться. – Она немного помолчала. – Любопытно…
– Что?
– Ничего особенного. Только этим вечером по улице дважды прошел какой-то человек с седыми волосами.
– Ну и что?
– Проходя мимо этих двоих, он уронил перчатку. Один из них поднял ее и передал ему. Избитый прием.
– Вы полагаете, этот седой их нанял?
– Вполне возможно.
Борис встревожился:
– Вы уверены, что с пакетом все в порядке? К нему никто не прикасался? Об этом слишком много болтали… – Он снова принялся грызть ногти.
– Судите сами.
Ольга склонилась над камином и быстро разгребла угли. Под ними, среди скомканных газет, лежал продолговатый пакет, завернутый в грязный газетный лист. Она подняла его и протянула визитеру.
– Изобретательно, – с одобрением кивнул тот.
– Квартиру обыскивали дважды. Даже вспороли матрац на моей кровати.
– Как я и говорил, было слишком много болтовни, – пробормотал Борис. – Не стоило так долго торговаться из-за цены.
Он развернул газету. Внутри находился маленький пакетик в коричневой бумаге. Проверив его содержимое, быстро завернул снова.
В этот момент позвонили в дверь.
– Американец пунктуален, – заметила Ольга, бросив взгляд на часы.
Она вышла из комнаты и вскоре вернулась вместе с высоким широкоплечим мужчиной явно американского происхождения. Вновь пришедший перевел взгляд с девушки на мужчину и вежливо спросил:
– Мсье Краснин?
– Он самый, – ответил Борис. – Должен извиниться за… за неудобное место встречи. Но необходимо соблюдать секретность. Я не могу допустить, чтобы мое имя связывали с этой историей.
– В самом деле? – тем же вежливым тоном осведомился американец.
– Вы ведь дали мне слово, не так ли, что никакие подробности сделки не станут известны? Это одно из условий… продажи.
Американец
Апаши (от «апачи» – название индейского племени) – так во Франции во второй половине XIX и начале XX века именовали бандитов и хулиганов.
