миазмы, заставлявшие лёгкие заходиться кашлем, а глаза – резать и слезиться.
Через пару шагов тропа пошла на подъём и её перегородил красный с белыми полосами шлагбаум. Стояла тишина, прерываемая скрипом деревьев и фырканьем Павлина. Ему тоже было не по себе от этого места.
Я хотел уже развернуться, чтобы двинуть обратно. Но увидел, что сзади дорогу мне заступили двое. Откуда они взялись? Пока я гадал, из домика вышли ещё три человека, взяв, таким образом, сани в окружение.
Пятнистые наряды с капюшонами защищали незнакомцев от непогоды, лица скрывали чёрные клювастые маски. В руках они держали фантасмагоричного вида ружья. Что за диковинный маскарад?
Приблизившись, незнакомцы стали издавать какие-то звуки. Уразумев, что я нахожу их речь неясной, жестами приказали идти за собой. Двое при этом вызвались сопровождать меня, а трое других остались охранять шлагбаум.
Сочтя за благо не перечить, я привязал Павлина вместе с санями к дереву и пошёл в указанном направлении.
В пути выяснилось, что я попал в город, начало которому положила оставшаяся за спиной застава. И замок был никаким не замком, ибо над ним торчала заводская труба. Её одиноко торчащий из тумана перст ещё долго мстился вдали, даже когда само здание целиком исчезло из виду…
Некогда величественный и обширный, ныне город был мёртв и покинут. Совсем недавно здесь бушевало сражение. Пустые коробки высоких домов с провалившимися крышами иссекла картечь, и из оконных проёмов печально вырывался огонь. Широкие мостовые завалили обломки битых кирпичей и булыжники, а фонари скрутил узлом неведомый силач. Он же повалил на перекрёстках путевые знаки и разбросал останки корпусов невысоких – по грудь человеку – затейливых экипажей с маленькими толстыми колёсами, похожих на кареты.
Все, от ансамбля домов, вплоть до отделки фонарей твердило о футуризме. Чудно! Я крутил по сторонам головой, дивясь, словно пилигрим, впервые попавший в город Рим.
Вскоре наш путь упёрся в этажное здание, казавшееся нетронутым в сравнении с остальными. Рядом стыла во мгле изящная башенка из чистого железа, сплошь опутанная телеграфными проводами. Верхушку её облепили белые тарелки, больше похожие на гнезда, бока закрывали щиты.
Поднявшись по лестнице из серого камня на второй этаж, мои сопровождающие постучали в одну из дверей. Издав звук неподмазанного колеса, она отворилась. Мы вошли.
Взору представилась квартира из одной комнаты с потрескавшимся потолком, грязными выцветшими обоями и куцым, вытоптанным ковром под ногами. Олеографические портреты с надписями или без оных украшали стены. Некоторые художественно изображали людей в точно такой же одежде и масках, как у моих vis-a-vis. С других на гостей таращились животные.
Возле порога бессильно раскинул по вазе увядшие листья цветок фикус, а рядом с ним высилась
