Тебя устроит?
Что это случится, я поняла уже тогда, когда мама отказалась от части часов в частной средней школе, где долгое время возглавляла отделение предметов естественно-научного цикла. Как только она сказала, что уходит, оставляя себе лишь два класса, я поняла, что освободившееся время ей нужно чем-то заполнить.
– Да, устроит. – Я режу помидорки и поливаю их оливковым маслом.
– Хотела убедиться, что ты не возражаешь. И не надо…
– Знаю, мам, – перебиваю я. – Понимаю. Спасибо, что приедешь. Будет здорово.
Здорово может и не быть. Но будет хорошо. Это как пойти на вечеринку после не самого лучшего дня. Знаешь, что не хочешь, и понимаешь, что не пойти нельзя. Пусть даже не повеселишься, но уйти из дома бывает полезно.
– Ты получила мою посылку? – спрашивает она.
– Какую посылку?
– С папиными фотографиями?
– Нет, не получила.
Мы обе молчим, потом мама раздраженно произносит:
– Господи, я все жду, когда ты что-то скажешь, но и у моего терпения есть границы. Как у тебя идет с Эвелин Хьюго? Я умираю от любопытства, а ты ничего не говоришь!
Я наливаю пеллегрино и говорю, что Эвелин и откровенна, и в то же время ее трудно понять. Потом сообщаю, что свою историю она решила отдать мне, а не «Виван». Она хочет, чтобы я написала книгу.
– Что-то я запуталась. Она хочет, чтобы ты написала ее биографию?
– Да. Это, конечно, интересно и заманчиво, но в этом есть что-то странное. Думаю, она с самого начала не собиралась иметь дела с журналом. Думаю, она… – Я сама не знаю, что именно пытаюсь сказать.
– Что?
– Мне кажется, – медленно говорю я, – она использовала «Виван», чтобы заполучить меня. Не знаю… не уверена, но Эвелин очень расчетливая. Она что-то затеяла. Что?
– А я и не удивляюсь, что ей нужна ты. Ты талантливая, умная…
Я закатываю глаза – мама такая предсказуемая, но мне все равно приятно.
– Не знаю, мам. Но тут есть что-то еще. Я уверена.
– Звучит как-то зловеще.
– Пожалуй.
– Мне уже начинать беспокоиться? То есть тебя это беспокоит?
– Я как-то об этом не задумывалась, но раз уж ты так ставишь вопрос, то нет. Я не столько обеспокоена, сколько заинтригована.
– Что ж, в таком случае обязательно поделись всем со своей матерью. Я рожала тебя двадцать два часа и заслужила это.
Я смеюсь, и получается немного по-стариковски.
– Ладно. Обещаю.
– О’кей, – говорит Эвелин. – Мы готовы?
Она на своем месте, я – на своем, за столом. Грейс принесла поднос с черничными маффинами, две белые чашки, кофейник и сливочник из нержавейки. Я встаю, наливаю себе кофе, добавляю сливки и возвращаюсь к столу.
– Да, готовы. Поехали. Что было дальше?
Проклятый Дон Адлер
