задворках прошлого.
– Прости меня, любимая, я до сих пор казню себя за то, что в твоей смерти виноват лишь я…Как же мне тебя не хватает…
Его голос звучал мягко.
Провел пальцем по стеклу, за которым находилась фотография Дины. Девушка, лет двадцати, красивая, высокая, стройная блондинка, улыбалась ему каждый раз, как только рамку извлекал наружу из ящика стола и ставил перед собой. Дима, как будто наслаждался безумством и агонией, издеваясь над собой, глядя на снимок…
Эти чувства сдавливали горло до острой боли, глаза предательски становились влажными. Но так было лишь раз в году. Потом боль отступала… приходило ей на смену понимание той истины, что жить надо дальше. И он придерживался этой позиции, погружаясь с головой в свой бизнес, в новые мимолётные отношения, в которых не было места чувствам, одна похоть и жесткий секс, что лишь на время снимал напряжение, помогал забыться и не вспоминать о более тонких материях, о которых мечтали другие.
– Ты не сломаешь меня! – прорычал в пустоту и сжал бокал в ладони до хруста. От приложенной силы грубое стекло разорвалось, впиваясь осколками в его кожу. Капли алой крови струйкой потекли на пол, вместе с летящими кровавыми кристаллами, покрытыми коньячной влагой и терпким ароматом.
Телефонный звонок разорвал тишину, смешанную с горечью мужчины.
– Да, мама, что-то случилось?
– Сынок, отца скорая увезла в клинику. Снова сердечный приступ. Всё никак не успокоиться. Хочет увидеть наследников перед смертью.
– Что за глупости, мам? Как он.
– Состояние удовлетворительное, но доктор сказал, ему нельзя волноваться!
– Ты же знаешь, я не намерен больше жениться, прости…
– Дима! Десять лет, как прошло, перестань мучать себя и нас. Просто женись ты, наконец, на достойной, нормальной женщине, она родит тебе ребёнка, а там всё наладиться. Отец успокоится. Дети сближают. Любовь придёт. Вот увидишь…
– Мама… – устало выдохнул из себя это слово.
– Пожалей отца! Ты со своими ночными бабочками доведешь его до кончины! Может пора перестать злиться на Дину и попытаться влюбиться снова?! – Наталия Сергеевна повысила голос на сына, что было совсем не в её стиле.
– Я навещу его. Мама, давай, хоть ты не начинай… Если я женюсь, ты будешь иметь два трупа, так как я не способен любить женщин, кроме тебя. И моя благоверная жена, скорее всего, пришьет меня по-тихому, и скажет, что я сбежал за границу.
– Прошу, будь благоразумен… что за разговоры? Тридцать три года не могу с тобой совладать!
– Я тебя услышал… и прошу от тебя того же. Целую. До скорого.
Пришлось отключиться, чтобы не позволить давлению матери взять над ним верх. Женится Дима не собирался, да и на ком? Подходящей кандидатуры в наличии просто напросто не было. Но и любовь к родителям не давала ему права грубить, отстаивая свою точку зрения.
Ангелина
– Папулечка! С Днем рождения тебя! – я поцеловала отца в щёку, крепко обняв его за шею. Ему исполнилось пятьдесят шесть лет. Каждый раз в этот день он немножко грустил. Говорил, что стареет на год. Но для меня он всегда оставался самым красивым любимым мужчиной. Самым добрым, самым сильным, самым… самым!..
– Стрекоза ты моя, ненаглядная! А где Ксюшка? Разве она не с тобой приехала?
– Она скоро забежит к тебе. Ей нужно кое с кем встретится, до того, как смена закончится.
Папа в свои годы выглядел подтянутым и широкоплечим доктором кардиологом. А этот белый халат, казалось, всегда его делал каким-то неземным сказочником. Ему так и говорили пациенты: «У Вас волшебные руки, Алексей Петрович! Спасибо Вам за чудо!»
– Ангел, познакомься с Демьяненко Александром Викторовичем. Мой старый лучший друг! Вот, встретились спустя столько лет так неожиданно, после того, как потерялись, по не очень счастливой случайности.
– Мне очень приятно, Александр Викторович!
Я протянула руку поздороваться незнакомому, солидному мужчине, примерно того же возраста, что и мой отец.
– Хорошенькая у тебя дочка, Алексей Петрович, только такая юная. Лет семнадцать, не больше. – он растянул губы в приветливой усмешке.
– Нет. Мне только двадцать исполнилось, а Ксюше, сестре моей – тридцать.
– Прекрасно! У тебя две дочери. Я всегда просил свою жену родить мне второго ребёнка, но она после рождения Димки уперлась и ни в какую! Теперь этот охламон даже не думает заводить семью, а я так внуков хочу, что сердце раньше остановиться, нежели я их дождусь.
– Папуль, я, пожалуй, побегу, мне домой перед занятиями заскочить нужно.
