ей. Чего они хотели, кроме контроля над этим очагом, жалкой искрой во всей вселенной? Я скоро понял ответ на этот вопрос. И сколь выше была возложенная на меня ответственность, тем яснее я видел исход человеческого вида. Но я против, я не готов стать орудием этой казни. Они не ведают, что творят, и я стану тем, кто встанет на их пути, я остановлю человечество!»
По заявлению соседа, нашедшего тело, именно это послание было оставлено на экране монитора. Но как заверял ведущий расследование офицер СБ, он не обнаружил на месте инцидента никакого послания. А находящийся рядом с телом Карла Регге компьютер хоть и был включен, но никакого сообщения на мониторе не было. Лишь голый экран с картиной «Апофеоз войны» на заставке.
Спустя пять лет…
– Проснитесь, мистер Питерс, – сказал цифровой помощник Мерф.
Открыв глаза, названный человек нашел себя на крепком стальном стуле. Попробовал подняться и тут же ощутил крепкие объятия пут на руках и ногах.
– По моим данным вы носите два имени, как к вам корректнее обращаться? – спросил Мерф с четким британским акцентом.
– Что? – моргая, спросил Питерс, скривился и отвернулся от слепящих лучей лампы под потолком.
– Вы так и не ответили.
– А ты так и не назвал, из каких имен мне выбирать.
– Ну как же, сэр. Сперва вас звали Эндрю Питерс, но позже вы называли себя Андрей Кормавой.
– Кто ты? – не слыша вопроса, спросил Питерс и стрельнул взглядом по сторонам: «На стене зеркало – несомненно, наблюдают, – дернул ногой, попробовал оттолкнуться от пола. – Стул намертво прикручен, стол перед ним, скорее всего, тоже».
– Сэр, я жду ответа на вопрос, – напомнил о себе голос британца.
– С кем я говорю? – не скрывая раздражения, спросил Питерс.
– Вопросы задаем мы, сэр. Так что сначала…
Дверь в комнату отрылась, и вошедший, махнув рукой, прервал британца:
– Угомонись, Мерф, им я займусь, – подмигнув Питерсу, сказал незнакомец, сел напротив и даже не попытался отодвинуть стул.
Точно, тут всё приварено к полу намертво.
Взгляд Питерса скользнул по бледно-серым стенам, стальным перилам на уровне пояса, заметил он и динамик у потолка, и камеру в углу. Но свет лампы слепил, мешая оглядеться. Моргнув, Питерс отвел взгляд к полу, зажмурился, пытаясь переждать мгновение, пока белые зайчики искрами взрывались пред глазами. Вновь моргнул и посмотрел на незнакомца. С виду ему было под шестьдесят, сухие пальцы, крепкие руки, над губой пышным кустом раскинулись спартанские усы, а голова хоть и была седа, но выбрил он ее почти под ноль.
– Пытаетесь понять, где вы? – поджав губы, ухмыльнулся старик и бросил на стол толстую папку. – Понимаю, не каждый день к стулу приматывают.
Откинувшись на спинку, он достал из нагрудного кармана пачку «Уайтспот», зубами выудил одну и закурил от электронной зажигалки.
– Кто вы и что вам от меня надо? – подавшись к столу, ответил вопросами Питерс и кивнул на пачку сигарет.
– Нет, парень. Сначала слово, а сладости потом, – бросил в усы старик и пальцем подвинул пачку к себе – ближе.
– Кто вы? – беззлобно спросил Питерс вновь и, извернувшись, почесал кончик носа об плечо.
– Представители малоизвестной вам организации, – стряхнув пепел на пол, спокойно ответил усатый и посмотрел так, что в свете ламп глаза сверкнули холодно-голубым отблеском стали.
– ЦРУ, АНБ, ФБР, ОСР, ОБР, «Метавира Секьюрити» или остатки военных, – Питерс подался вперед, – или остатки нарушивших клятву обществу полицейских? Так кто?
– Всё мимо.
– И всё же?
– Министерство мостов и тоннелей.
– Странно, – прыснул в голос Питерс и добавил: – Для этих парней на вас слишком мало черного.
– Это домашняя форма.
– Понимаю. Если всю жизнь в черном костюме ходить, так и крыша поехать может, – Питерс облизнул губы, кивнул в сторону усача. – Вот скажите, а какого у вас цвета носки? А то костюм, галстук и ботинки черные, рубашка белая. Но носки, всю жизнь голову ломаю – какого у вас цвета носки? Ведь белые были бы логичным выбором, но это как-то несерьезно. Остаются черные, но и тут загвоздка – слишком мрачно. Прям «Fade to Black» какой-то выходит. Ну, знаете этот мотив «Когда жизнь покидает тебя, а ты теряешь волю, и всё не так, как было уж вчера»?
«Ну ты и фрукт», – подумал старик, стараясь оставаться серьезным в лице, а вслух сказал:
– Мерф, что еще за
