протянула руку к щенку, и тот понюхал ее настороженно.
– Кристина, собака не породистая. У этой породы уши должны торчать, – продолжил Лем.
– Ну и что, что не торчат? – я погладила собачку по голове, ощущая приятную гладкую шерсть.
– Она породистая, – промямлил хозяин, отступая на шаг.
– Незаметно, – надавил Лем. – Есть еще собаки в доме?
– Ну, как есть. Есть еще дворняжка. Но дворняга не могла. Ей сто лет в обед, да и старый он. Не мог, и все.
Я потянула малыша на себя, понимая, что это девочка. Маленькая, немного бракованная девочка. Она смотрела на меня своими глазами-бусинками, что я понимала – без нее не поеду никуда. Хоть она и тяжеловатая, похожая на волка с вытянутой мордочкой, оканчивающейся черным носиком.
– Мы заберем ее к нам домой? – спросила Лема, посмотрев в его каре-золотистые глаза.
Вот только его щека немного дернулась, а в глазах появилось нечто такое, что мне стало не по себе. И плевать. Все равно возьму собаку себе, даже если он меня бросит в городе. Только до меня спустя пару минут дошло, что я сказала. “Мы” и “к нам домой”. Неужели из-за этого он разозлился? Аж глазами сверкает.
– Кристина… – начал Лем.
– Пожалуйста, – попросила я, погладив малышку по голове.
Та лизнула мою ладонь.
– Хорошо, – мужчина вздохнул.
Я попыталась поднять собачку, но она была довольно тяжелой.
– Давай, вперед, – я ей показала на карету.
Девочка понюхала землю, а затем осторожно обнюхала ступенечки. Поставила лапки на самую нижнюю, вытянула шею и принюхалась, а затем аккуратно залезла внутрь.
– А как ее зовут? – спросила у хозяина, выглянув из кареты.
– Как назовете, так и будет.
Ура! Я за это даже готова простить Лему то, что он сделал вчера.
Я затащила девочку на сиденье к себе. Она не могла сама запрыгнуть, лишь лапки ставила и махала хвостиком.
– Ты хорошая моя, – погладила собачку. – Как же тебя назвать?
Дверца хлопнула, карета немного просела на осях под весом Лема.
– У тебя красивая улыбка, – сказал мужчина, пока я чесала спинку девочке.
Я перестала улыбаться и перевела взгляд на него: на его лице сияла лучезарная улыбка, возле каре-золотистых глаз стали видны морщинки, которые так и захотелось разгладить. Только я еще совсем немного на него обижена. Я боюсь, что он бросит меня где-то по дороге, как это чуть ли не сделали с малышкой.
– Как назовешь ее? – продолжил Лем.
– Не знаю, может, Мирой? – спросила я с намеком, что между нами должен быть именно мир.
– Мира? – он прорычал это имя.
На миг показалось, что в карете все померкло. Стало так неуютно и страшно, особенно его взгляд, затянутый яростной поволокой.
Я вжалась в спинку кресла, а собачка заскулила, прижимая ушки к голове. Он еще и подался немного вперед.
