Нет, ну не сам Швецов стал к плите, в самом деле? Может быть, домработница?
Диван, на котором вчера обосновался Александр, убран и заправлен. Я прохожу до кухни и замираю прямо на пороге, увидев возле плиты девушку лет тридцати в фартуке поверх обтягивающего короткого платья.
Ого, нечего себе «домработница». Или это женщина Швецова? Тогда почему он вчера целовал меня?
– Мам, а зубки чистить? – Марья сдаёт наше присутствие с потрохами.
Девушка оборачивается и начинает улыбаться прохладной, натянутой улыбкой.
– Доброе утро, завтрак готов, – она окидывает нас цепким взглядом с легкой неприязнью. – Александр уже уехал, но просил передать, что будет в двенадцать.
– Спасибо, доброе утро, – киваю я девушке, не осмеливаясь уточнить статус, но тоже разглядываю ее.
Для обычного обслуживающего персонала слишком фривольна, для любовницы Швецова слишком сдержана и неуверенна. Очень интересно…
– Кушать хочу, животик бурчит, – начинает дергать меня за руку Марья.
– Мы сначала в ванну, – говорю я девушке, приходя в себя. – А потом с удовольствием позавтракаем.
– Да пожалуйста, – фыркает она, отворачиваясь к плите.
Провожу дочь в ванную, наливаю ей в джакузи немного шампуня, и пока она с удовольствием плескается в пене, тоже привожу себя в порядок.
– Мамочка, а я плаваю, – счастливо повизгивает Марья и пытается дуть на мыльную пену. Переворачивается в воде со спины на живот, запускает шампунь корабликом и топит его.
– Бабах!
– Не брызгайся, – качаю я головой.
Сушу феном волосы и втаскиваю дочь из воды, завернув в большое полотенце.
Надеваю ей новое платье, оставляя вчерашний комплект трусиков с маечкой. Наше новое белье я закладываю в стиральную машину и запускаю стирку, вспоминая, что мои вчерашние трусики пропали с неё совершенно магическим образом.
Извращенец Швецов! Особенно если спит с этой домработницей… то это вообще отвратительно.
Завтракаем мы с Марьей, слава Богу, в одиночестве.
– Фу, – морщится дочь, ковыряясь в каше, – не хочу.
– Ешь, что за глупости, – привычно рычу на неё я.
Ставлю на стол две кружки с кофе и чаем и сажусь на стул.
Отправляю в рот ложку каши из своей тарелки и тут же выплёвываю ее обратно, почувствовав горечь прокисшего молока и знакомый привкус ванилина.
– Так все ясно, – подхватываюсь на ноги и уношу тарелки к раковине.
Заглядываю в шкафчик, где по предположению должна быть мусорка и подтверждаю свою догадку, находя в ведре два контейнера от полуфабрикатов.
Нет, если Швецову нравится жрать этот суррогат, то своему ребёнку я буду готовить нормальную еду сама.
Наглея, распахиваю холодильник и вываливаю из него упаковки с нарезками. Нахожу хлеб, делаю нам с Марьей обычные бутерброды и возвращаюсь за стол.
Из
