бы вообще ничего не придумывать! Могла не нанимать парня, не врать об отношениях, а сказать прямо: та жизнь не для меня, как ты не поймёшь, мама?! Но я никогда не умела отстаивать свою свободу. Даже на филфак поступила втихаря и сообщила родителям об этом постфактум. Они отвезли меня к общежитию сельскохозяйственного института, а я на метро добралась до педагогического. Правда раскрылась быстро, понятное дело, я выслушала лекцию "ну и куда ты потом с таким образованием, коровам Тургенева читать?", пережила пять лет нападок и ударила их под дых еще раз, найдя себе здесь квартиру и работу.
Думала, однажды мама смирится.
Но это совсем не в ее стиле. Вот загнобить родную дочь до полной капитуляции – это пожалуйста. Но чем больше напор, тем сильнее мое сопротивление. Мама не понимает, что кое-что я унаследовала и от нее. Помимо рыжих волос.
И это упрямство – моя единственная сильная сторона. Ещё отличная память, но в борьбе за свой выбор и возможность жить своей жизнью это бесполезная штука. Только мешает, подкидывая неприятные воспоминания, которые ломают дух, как сухую тростинку.
Вот и сейчас я чувствую себя поломанной.
И в отчаянии.
– Как знала, что пригодится, – кряхтит Геля, прокручивая штопор в бутылке вина. – Хорошо, что с корпоратива утащила.
Пробка поддается, выскальзывая из горлышка с громким "чпок", подруга тут же разливает золотистую жидкость по бокалам и подталкивает один ко мне. Сажусь за стол и берусь за тонкую ножку фужера. Дешевое стекло, фикспрайс, сто рублей. Из набора осталось всего два бокала, остальные ещё на праздновании новоселья приказали долго жить.
Прикрываю глаза, делаю выдох и опрокидываю в себя вино залпом. Немного легчает.
– Ой-ей, полегче, – отбирает у меня пустой фужер подруга и наливает в него ещё. – Вино-то дорогущее, прочувствуй вкус.
– Ничего не чувствую, – шепчу я.
– Ну да, понятное дело, – кивает Геля и снова придвигает ко мне бокал. – Так и что делать будем?
– Слышала, из удлинителя отличные петли получаются. Даже мыло не нужно, – делаю два больших глотка и, наконец, ощущаю тепло, разливающееся от желудка по венам.
– На твое счастье нет у нас ни одного удлинителя, – Геля садится напротив и задумчиво хмурится. – А все острые предметы я заберу с собой.
– Куда с собой?
– Пока не знаю. Перекантуюсь у кого-нибудь, пока вы тут счастливую молодую семейку разыгрывать будете.
– Кто? – хриплю я.
– Ты и твой коммерсант татуированный. Вариантов же нет, надо опять нанимать его?
– У меня нет денег, – отчаянно шепчу я. Опрокидываю в себя остатки кислого вина и роняю начинающую кружиться голову на столешницу.
Щеке становится прохладно, какое облегчение.
– У меня есть. Премию за ноябрь дали. На твое счастье, я не нашла пальто мечты, так что…
– Будешь ходить голая зимой? – с трудом выговариваю я, ковыряя пальцем
