набором противоречий прийти к одной общей идее можно лишь случайно, – если вдруг сработает коллективное сознание, – но это не вариант Компании, и поэтому, в общем-то, задача собрания была выполнена нами только наполовину: да, мы выслушали большое количество мнений и оценили справедливость каждого из них, но не пришли к тому, которое бы удовлетворило всех и вся и сразу облачилось бы в форму постулата. Однако с этим придется смириться, ибо теперь, после столь продолжительной и бурной дискуссии, нам необходимо совершить главное действие – поговорить с Костей напрямую. Без общей идеи, но с общей мотивацией – и с общим компанейским духом!
Все это, конечно, кажется мне чем-то нереальным и смешным. Действительно, могли ли мы еще месяц назад представить себе, насколько важен и нелегок может быть для нас всего один разговор с нашим замечательным другом?! Могли ли мы думать, что он не покажется нам обыденным, что мы будем так готовиться к нему, ведомые жаждой долгожданной беседы?! Да… вот на что способно время!.. Но если даже такие крепкие связи оно может порушить… Довольно горько думать об этом. Как странно осознавать, что с каждым новым днем мы становимся все дальше от Кости! … Или, может, я ошибаюсь?.. – но это тоже покажет время.
Тем временем наступила третья неделя учебы в новом году. И пошел уже второй десяток тех дней, что мы с Костей не общаемся – видимся, но не общаемся, – а, значит, и второй десяток наших надежд. Отмечу, что после собрания они не исчезли, таков уж закон Компании – всегда верить в лучшее. И закон весьма неплохой, позитивный и нередко работающий. Но – вот что интересно! – действует ли он на того, кто чаще и усерднее остальных его повторял, кто все свои семнадцать лет был оптимистом?!.. И каково выражение наиболее правильного отношения к «новому» Косте?..
Я не хотел так говорить, но что поделаешь – «прежний» Костя пока не возвращается. Напротив, мне даже стало казаться, что связь его с Компанией ослабла еще на несколько единиц… Хотя мне очень хотелось поверить тому, что говорили Арман и Люба, и поэтому я постоянно наблюдал за Костей, пытаясь заметить в нем хоть каплю, хоть штришок обратного изменения! Однако… он все так же заходил в класс ровно со звонком, а иногда и после, садился за последнюю парту – на самую галерку! – и молча слушал преподавателя. Потом, с очередным звонком, – убегал, исчезал, – и на переменах я его почти не видел. «Возвращался» он только к началу нового урока и порой все с тем же опозданием.
Поначалу я как-то не заострял на этом свое внимание, ибо сам на переменах предпочитал общаться с Дашей, Мишей, Арманом, Павлом… – в общем, со всеми друзьями. Но позже, а именно в четверг, когда после английского я в очередной раз увидел спешащего куда-то Костю, я почувствовал, как внутри меня что-то заиграло. Я сразу понял: это любопытство. И, коли так, то я просто не имею права не пойти вслед за Костей.
Пойти? – нет, побежать. Он ведь быстр и…
«Исчез!»
Провалилась
