в мелкой речушке, поливая яркими струями друг друга. Художник, а написанная картина была оригиналом, а не отпечатанным в соседней типографии дешёвеньким постером, что довольно здорово удивило Кауни, решил применить все-все краски весёлой радуги в одной работе. Откуда взялась в их скромном ателье настоящая картина – совершенно неразрешимый вопрос. Сказочные слоны дарили прекрасный настрой всем коридорным путешественникам. Широколистые раскидистые деревья, радовали приглушённым многоцветным фоном, с повторным нанесением границ всех и вся белым цветом, словно кто-то нарочно обрисовал, обвёл призрачную сказку.
– Вот, смотри, как тут! Всё-всё предельно просто! Для кого-то мечта – просто искупаться в лужице! Это – с-с-с-счастье! Получить невеликое наслаждение от чего-то такого… от самого обычного, от необходимого! Вот слоники радуются… Иди, взгляни, если забыла?
– Это – здорово!
– Это не то слово! Это – бесконечно здорово!
– Да, слоники-то радуются, все так… Но мы-то – точно не слоники! Нам мало радости от купания в лужицах. Нам подавай чего-то большего! Значимого нам подавай! А лужицы – пусть остаются слониш-ш-шечкам!
– Слушай, ну, вот, у слоников надо учиться просто наслаждаться жизнью. Она есть у нас, и уже всё – прекрасно!
– Хорошо, уговорила-уговорила, будем учиться у этих самых толстячков!
– Да, надо наслаждаться сегодняшним моментом! То, что есть сейчас!
– Хорошо-хорошо! Никто не протестует! – звонко засмеялась Кэси. – Мы – только «за»!
– Точно? – подмигнула Кауни.
– Да-а-а, точно-точно! Ты мне поверь! Если я говорю…
Кэси развернулась и направилась работать дальше, и совершенно не заметила, как мягко соскользнула в своё детство. Из каких только памятных уголков берутся разноцветные картинки?
Вот начало затяжной осени, которая как пришла, так и осталась на долгие месяцы и всё никак не хотела подпускать к себе и близко метелистую зимушку-зиму, вот – широкое поле пушистой пшеницы и грустно вечереет. Ещё часок и полусонное солнце из ярко-белого съёжится в лимонно-оранжевый диск, и будет опускаться всё ниже и ниже, и ниже к бесконечно-дальнему горизонту, постепенно раскрашивая нежное небесное полотно экспрессивными акриловыми красками, а затем и вовсе исчезнет, беспробудно провалившись в тёмную ночную бездну.
И вот среди необъятного природного простора стоит муравьиха со своими детьми – с Кэси и Трееми, младшим на годик братишкой Кэси. И перед дружной семейкой – только одна дорожка в пшеничное поле. Тёмная тропинка очень хорошо выделяется на золотистом морском ковре, она немного виляет, будто при работе над картиной у пейзажиста дрожала рука, пишущая дорожную полоску, и затем облачно исчезает где-то на правом фланге. Кэси прекрасно
