очередной отсидки; дом, в котором жила его старенькая, но еще очень бодрая мама, его дворовые друзья и одноногий точильщик ножей дядя Яша, вдруг превратился в груду изломанных взрывом бревен и щебня…
Мимо Диминого уха что-то просвистело и, ударившись о стену, взорвалось небольшим красноватым облачком. С другого конца улицы на Брестского стремительно надвигались танки, издали напоминающие больших бронированных жуков, а рядом с ними густо теснились серые, кажущиеся одинаковыми фигурки в тазоподобных касках… «Немцы!» – догадался вор, и в тот же миг чья-то рука, словно клещами, схватила его под локоть и дернула за угол.
– Вы, папаша, с ума, что ли, сошли? Да еще с ребенком… Бежать надо, пока не поздно. Бе-жать!
– Там мамин дом… Был, – отозвался эхом Брестский и почувствовал, как слабеют ноги. Его взгляд в этот момент был пуст и неподвижен.
Звонкая затрещина привела Диму в чувство. Прямо перед собой он вдруг увидел чуть прищуренные и внимательные глаза: васильковые со стальным отливом. Спокойный до неприличия голос отчеканил:
– Отставить сопли, папаша! Спасайте ребенка. Быс-стро!
Последний довод показался Брестскому убедительным, и он, прижав покрепче девочку, бросился прочь от нарастающего, накатывающегося из-за угла гусеничного грохота. За Димой, прикрывая его со спины, побежал и незнакомец.
Некоторое время они молча неслись по улицам, обгоняя таких же спешащих куда-то с тюками и чемоданами, мимо почерневших от горя и заходящихся плачем людей, вдруг в одночасье объединенных одной большой бедой, пока Дима наконец не припал к стене какого-то дома и не выдохнул жарко:
– Все, не могу больше, господин хороший! Спекся. Да и куда бежать-то?..
Незнакомец на мгновение задумался.
– Есть идея. В городе, я думаю, оставаться нельзя. Опасно. Я с женой живу за городом, в N… Считаю, нам надо пробираться туда. Ребенку там будет безопаснее. Переждете некоторое время, а дальше будет видно…
Сломленный горем Дима был согласен на все.
Мимо, в ту сторону, откуда они только что прибежали, спешным маршем шла колонна солдат под командованием молоденького лейтенанта. Последние в колонне тащили несколько станковых пулеметов и ящики с патронами.
– А может, все еще обойдется? «Броня крепка и танки наши быстры», а, товарищ? – с надеждой в голосе спросил Дима, но незнакомец молчал, провожая взглядом уходящих в бой солдат.
– Не обойдется, – вдруг зло сказал он. – Бить их надо, гадов! Бить! Всем народом. Иначе никак…
9
Что творилось в душе лейтенанта Чибисова в то июньское утро, кроме него самого, известно было, пожалуй, только Господу Богу, в которого Чибисов, конечно же, не верил. А если бы верил, то обратился бы к нему со страстной молитвой о спасении молодой жены своей, волею судеб оказавшейся в самой гуще страшных событий, о которых большинство из нас сегодня имеет самое смутное представление.
