по комнате, собирает остатки вещей. Появляется вчерашняя гостья – Тересия, приходится снова зайти. Ноэлия молчит, холодная отчужденность. Тоже молчу.
Гостья курит, едкий запах дыма, фиолетовые жгуты нервного расстройства, переживает. Разговаривают ни о чем, боятся.
– Я Алму пригласила… – сообщает Ноэлия. – Если император не будет возражать.
– Да что б ему возражать, женщины в Айо никогда не лишние, – шорох одежды от пожатия плечами. – Тебе-то родное лицо рядом, я понимаю. Но помощи от нее не жди, себе на уме твоя Алма. Я люблю тебя, ты же знаешь, но никому не пожелала бы ехать в Айо, – опасливая волна в мою сторону. Чем их так Айо пугает? Не понимаю.
Ноэлия все хочет что-то спросить – о записке, наверное, – да не решается. Тересия тоже полна сомнений, снова острый взгляд на меня, глубокий вздох.
– Мне нужно уехать, девочка моя, – наконец, сообщает.
– Куда?! – сиреневая печаль, фиолетовая тоска. – Надолго?
– Постараюсь к твоей церемонии успеть, моя хорошая, – по ауре ползет, передвигается серое пятно: обманывает, умалчивает, интересно, император установил за ней слежку? Впрочем, для Ноэлии непосредственной опасности нет, остальное – заботы Лийта и прочих ответственных за службу охраны.
– Ну не расстраивайся, – в словах мягкость, почти нежность.
– Все в порядке, – голос Ноэлии дрожит, невыплаканные слезы. Быстро берет себя в руки, молодец девочка. Все-таки хорошей императрицей будет. – Когда уезжаешь?
– Да вот сегодня, пришла тебя повидать.
– Мы… увидимся еще?
– Конечно! – голос бодрый, убежденный, а сама не верит. Может, отправить кого-нибудь следом? Не нравится мне это.
Связываюсь на всякий случай с Лийтом, обращаю внимание на гостью Ноэлии.
«Следим», – сообщает. Значит, правильно сделал, не то решат, будто невнимателен или не справляюсь. Тут же ощущаю легкий контакт, узнаю Ивена.
«Через два часа будем, готовь невесту», – хмыкает. Иногда мне кажется, император слишком много вольностей ему позволяет. Впрочем, наверное, не просто так.
«Передам», – отвечаю.
– Простите, моя госпожа, через два часа за нами приедут, – прерываю разговор.
Вздрагивают обе, оборачиваются ко мне.
Ноэлия
– Спасибо, – киваю.
– Ну… я пойду, наверное…
– Уже? – пугаюсь, неужели могу больше не увидеть?
Обидно так, дела у нее какие-то, не могла подождать? Ничего толком не знаю о ее жизни, но уезжала она не так уж часто! Мы постоянно созванивались, бывало, когда грустно и тоскливо – наберу ее, и полегчает.
Тересия садится на кровать, поднимает куклу, которая так и лежит на покрывале. Начинает расправлять волосы, теребить складки платьица. Вздыхает.
– Так вышло, моя хорошая, я этого не хотела. Не серчай на старуху.
Присаживаюсь рядом, обнимаю, вдыхаю любимый с детства горчащий
