дня лоскут.Украденною высью
Деревья вечность ткут.
Из полотна рубахи
Я выкрою часок,
И белоствольной пряхи
Чуть дрогнет голосок:
«Тонка моя работа,
Безделица моя.
Неси, коли охота,
В родимые края.
Там день, ни бел, ни чёрен,
Под сетками ветвей
Сбирает в Лето зёрен
Для суженой своей.
Льёт горькими дождями
В рябиновую сласть,
Заходится кистями
Из осени украсть».
Затих негромкий голос
Под гулом фонарей,
Рубаха распоролась
В хоромине моей.
Задожжёвело
Убиенным во чреве детям
Задожжёвело вокруг, задожжёвело,
Извело на Покрова́, избуровило.
Оживаем от кровей, Богородице,
Люд на паперти церквей Богу молится.
Ты не плачь в осенний день, Мать-заступнице,
Ветра лютого страшней дум распутица.
Ро́дных деток заступи, Непорочная,
Наши раны исцели кровоточные.
Задожжёвело восеть6, задожжёвело.
Сеткой хмурых облаков обескровило.
До замети
Сердцу
Живёхонько, бастёхонько7,
Под розгами целёхонько,
До кладбища покаялось,
Отмучилось, отмаялось.
Стучало вживе тризною,
Вздыхало укоризною,
И кляло грех неистово,
И дня не знало чистого.
Сносило и корёжилось,
Мельчало – и скукожилось.
Но билось, мне неведомо,
Чудно, кем заповедано.
Больное, запредельное,
Отчаянно-метельное,
Сорвало время с памяти
До сущего, до замети.
Уголёчки Христовой веры
Я люблю без усилий, без меры,
Благодарна своей судьбе.
Уголёчки Христовой веры
Я протягиваю тебе.
На пороге каких событий
Душу в чистое заверну?
Что смогу на земле открыть я,
По любви тебе протяну.
Мелкий дождик грибной под осень
Да на санках с горы гурьбой —
Мы друг друга о том не спросим,
Становясь на ходу судьбой.
Ты да я – нас отныне двое,
Я молитвой тебе несу
Непонятное, озорное,
Отыскавшее дом в лесу.
Уголёчки горят в ладони,
Обжигая родным «прости».
До тебя я была на троне,
Так, пожалуйста, отпусти.
Мне б с рассветом в лесную чащу
До монашеского скита,
Тихой верой Христа обрящу,
Непутёвая сирота.
И когда городские скверы
Аналоем любви приму,
Уголёчки Христовой веры
Я любовью тебе верну.
Молчали воды
У берега
Восеть – ранее, в недавнем прошлом (вят.).
Бастёхонько (от бастенько, баско) – хорошо.
