окончательно запутало мысли студента, и он открыл глаза.
Сэмюель. – Мама? Это-о и вправду ты?
Голос матери Сэмюеля. – Конечно сынок. Болезнь совсем тебя извела. Скоро ты поправишься. Слушайся врачей и тебя выпишут домой.
Сэмюель (глаза намокли, слегка покраснев). – Но-о как ты мо-ожешь это-о знать. Ты всего-о лишь пло-од мо-оей бо-ольно-ой фантазии? Так ведь!
Голос матери Сэмюеля. – Верь мне!
Сэмюель (громким басом). – Верить!? Тебе!? Ты запихнула меня в эту «адскую кухню», где из меня каждый день го-от-о-овят различные блюда и хо-очешь, что-обы я тебе верил?
Голос матери Сэмюеля. – Не ори на мать! Это для твоего же блага!
Сэмюель. – Как же. Для м-о-оего-о блага! Вы то-олько-о по-осмо-отрите на эту невинную женщину. Да ты про-осто-о решила о-облегчить себе жизнь и избавилась о-от страданий. В-о-от и все. Теперь, ко-огда трахаешься с о-отцо-ом, хо-отя бы не прихо-одится напрягать мысли, что-о я мо-огу прервать ваш акт.
Голос матери Сэмюеля. – Да как ты смеешь так думать обо мне. Я растила тебя, отдавая всю себя. В том, что с тобой стало – нет моей вины!
Сэмюель (в голосе слышалось отчаяние). – Даже сейчас, ты пришла ко-о мне с о-одним спло-ошным враньем.
Голос матери Сэмюеля. – Каждое мое слово правда. Не отдай я тебя сюда, ты чего ради наложил бы на себя руки. Я не могу потерять тебя. Родители не должны хоронить своих детей.
Сэмюель (опять рыдая). – Вранье! Вранье! Вранье!
Голос матери Сэмюеля (пытаясь навязать собственное толкование). – Тебе все еще так же плохо. Твоя болезнь не хочет тебя отпускать.
Сэмюель. – Прекрати! Меня все это-о о-осто-очертело-о. Ты не успела переступить по-о-оро-о-ог мо-оей палаты, как тут же по-опыталась меня о-одурачить. Так мо-ожет это-о не я псих? А ты?
Голос матери Сэмюеля. – Я совсем не понимаю тебя, сынок? Что с тобой стало.
Сэмюель (четко произнесся каждое слово). – Я уже давно не сплю! Мама!
Дикенсон достал руки из давно распутанной смирительной рубашки и обхватил ее силуэт обеими руками. Только так он мог убедиться в ее реальности. Один щелчок и память как ураган «Катрин» набросилась на побережье его памяти, принесся Сэму все то, что он так долго ждал и пытался найти.
Сэмюель (скаля зубы). – Мой Поводырь Сабнак – Мама!
Сабнак попытался вырваться из объятий Дикенсона, чтобы позвать подмогу, но Сэм оказался шустрее. Он достал из его кармана шариковую ручку и что есть мочи, вонзил в левое плечо. Демон перевалился через кушетку, запачкав белый пол своей давно свернувшейся кровью. Студент, не имея времени на раздумье, понесся из больницы прочь. Схватив пожарный топор, он устелил коридор больницы разрубленными трупами медперсонала. Весь пол был затянут копошащимися трупными червями и забрызган пятнами желтого гноя.
