есть, что жизнь становится как сказка – но я такого не видела. Так что за “куда-нибудь” тоже что-то есть. Но “куда-нибудь” – это и есть любовь. Все люди туда едут и идут! Не все добираются, но в путь собираются все!
Выплеснув романтические эмоции, красотка замолчала. Андрею, уже приятно удивлённому попутчицей, тоже ничего добавлять не хотелось. Он поглядел вправо, затем до упора повернулся назад: от тумана не осталось и следа. За разговором про любовь белая пелена незаметно спала – впредь за обеими дорожными обочинами тянулась прежняя, но немного всхолмившаяся зелёно-бежевая степь. Форма дороги также изменилась: первоначально почти что прямая линия постепенно превратилась в череду плавных поворотов, которые, по предположению владивостокца, должны были привести к показавшимся вдалеке макушкам перелеска.
Для дальневосточника проплывавший пейзаж как никакой другой подходил к одиноко нёсшемуся белому кабриолету, за рулём которого сидела блондинка в красном платье – и если бы освободившийся от тумана ландшафт нигде не заканчивался, то, возможно, “Мерседесу” стоило ехать по нему вечно, в своё неизвестное “куда-нибудь”, наполненное светлой, чистой любовью.
– А вообще я тебе так скажу, – ласково провела пальцами по торпедо девушка. – Когда машина красивая, то ты не знаешь, куда ехать, а когда не красивая, то – знаешь. На красивой машине хочется просто ехать.
– По небесной России? – добродушно уточнил приморец.
– Да по любой России! По небесной, по земной, по подземной! А лучше – по небесному Монте-Карло!! – взмахнула рукой девушка и запела:
А в Монте-Карло любовь и розы,
А в Монте-Карло весь высший свет!
Я в Монте-Карло лечу в “Роллс-Ройсе”,
И лучше места на свете нет!
Словно в насмешку именно под строчки о лучшем месте на свете ещё более искривившаяся трасса покрылась выбоинами. Кабриолет слегка тряхануло. Любитель катаклизмов прикинул, что если бы не высокая скорость авто, то ему с водителем было бы совсем не сладко. К ухудшению дорожного полотна добавились первые тени от появившихся у обочин деревьев.
– Вот тебе и Монте-Карло! – досадно ругнулась незнакомка.
Трасса вильнула влево, затем вправо – и из-за возвышенности вынырнул странный красно-белый прямоугольный дорожный знак, донельзя напоминавший огромную этикетку водки “Столичная”. Приглядевшись, Андрей чрезвычайно удивился прямоте сообщаемой им информации. Внутри белого прямоугольника, заключённого в красную широкую рамку, находился чёрный рисунок – в точности такой же, как на знаке “Скользкая дорога”: по двум чёрным, изогнутым в форме латинских букв “SS”, колеям ехал накренившийся чёрный автомобиль. На верхней стороне красной рамки, аккурат над крышей машины, белели два слова: “ПЬЯНАЯ ДОРОГА”.
Владивостокец, не единожды и не дважды ездивший по российским дорогам, которые народ называл пьяными, знал, что, как правило, они вели к маленьким
