перестала биться в путах и с интересом уставилась на робленных.
– Идите хоть все, лишь бы я наконец получила эту банку! – с деланым равнодушием бросила Танька, продолжая исподтишка разглядывать свою пленницу.
Богдан распахнул крышку погреба, и экспедиция для добычи орудия пытки – банки с огурцами, – цепляясь каблуками и держа руки на отлете, чтоб не коснуться пыльных стен, принялась спускаться по скрипучей деревянной лестнице. Первой в глубине скрылась Лика.
– Аа-ай! – короткий крик взвился над погребом. – Я каблуком зацепилась! Тут доски гнилые!
Следом за краем крышки пропала рыжая макушка Катерины.
– Аа-а-а! – долгий вибрирующий вопль заставил подскочить всех. – Мышь! – на два голоса завопили ведьмочки.
– Да притащите вы уже ту клятую банку! – вызверился Вовкулака.
– Скажи им, что огурцы в самой глубине, – невозмутимо сообщила Танька.
Брезгливо ежащаяся Вика спустилась на одну ступеньку, другую… наклонилась, чтоб видеть подружек… Только Маринка еще стояла на самом верху.
Вопль звуковой волной поднял занавески на кухне. Ведьмочки орали – дико, страшно… Грохотали рушащиеся стеллажи.
– Что там – крыса? – рявкнул Ментовский Вовкулака.
Марина метнулась прочь, грохнулась об пол, завизжала, отчаянно дрыгая ногой – на ее щиколотке проступили кровоподтеки от стиснутых мертвой хваткой пальцев. Ее дернуло, поволокло по полу… ведьмочка попыталась уцепиться за край люка… Еще рывок, и Маринка скрылась в глубинах погреба. Люк сам собой захлопнулся.
Мелко, противно захихикала связанная Кумушница.
– Защиты на доме нет, туда что угодно пролезть могло! О чем мы думали! – Богдан рванул кольцо люка. Вовкулака что есть оборотнической силы всадил когти под неплотно прилегающий край. В погребе продолжали орать.
– Ну, собственно, я так и думала, – тихо сказала Танька.
Ее не услышали. С утробным хеканьем Вовкулака отжал край, Богдан, извернувшись, спрыгнул на деревянную лестницу…
По погребу метались ведьмочки. Размахивали руками, пытались выкрикивать заклинания, швырялись банками с консервами и шариками разрыв-травы. Разлетались фонтаны рассола, битого стекла, мелких зелененьких огурчиков и ярко-алых помидор. Робленные были одни! Никого больше! Истошно орущую Катерину невидимые руки ухватили поперек талии, пронесли по воздуху, впечатали спиной в опустевший деревянный стеллаж и принялись… протаскивать прямо в стену погреба!
– Не видишь их, нагнись и посмотри промеж ног! – рявкнул Вовкулака, бросая Богдану кухонный нож.
Богдан перегнулся в пояснице… Серое марево отслаивалось от штукатурки, сочилось между полками, размытые, как клочья тумана, руки сомкнули хищные гибкие пальцы на поясе Катерины, мелькнули похожие на пятна плесени глаза… Не разгибаясь, из положения «кверху попой» Богдан метнул нож. Клинок вонзился в стену, пройдя сквозь призрачный глаз твари. Тварь беззвучно завопила. Ментовский
