на обучение, – после паузы сказал Сеп.
– Ты знаешь, что не деньги меня волнуют, просто… школа-интернат? Ты же можешь доучиться здесь, а потом поступить в университет на материке. Все обзаводятся друзьями в университете.
– Прямо все?
Она вздохнула.
– Знаю, тебе пришлось нелегко, мой храбрый мальчик. И ты никогда не мог усидеть на месте. Поедешь в город, тебе там понравится. И не захочешь возвращаться.
Сеп терпеть не мог, когда мама подчёркивала его так называемую храбрость. Какая там храбрость, он просто терпел жизненные невзгоды – всё равно что восхищаться скалой, торчащей посреди прилива, будто у неё есть выбор. А главное, Сеп не хотел, чтобы ему приходилось проявлять стойкость, – он хотел жить легко, радостно, не прилагая особых усилий. Как все остальные.
– Может и не получиться, – сказал он.
– Знаю, сынок, знаю.
Мама снова поперчила яйцо, но не притронулась к пище. Повисшее молчание изредка нарушало шипение рации. Казалось, усилия мамы сдержать эмоции так же скручивают воздух, как сильные руки, выжимающие мокрую тряпку.
Сеп провёл пальцем по кнопкам плеера и посмотрел в кухонное окно. Морская гладь виднелась в просветах между верхушками деревьев, то исчезая, то появляясь снова, когда ветки трепал ветер. За водой простирался материк, бледное серо-зелёное пятно с лопастями ветряных мельниц, пересекающих линию горизонта. Город казался невидимкой, однако притягивал к себе окружающий пейзаж, как камень, продавливающий своим весом лист бумаги.
Сеп отнёс тарелки в раковину, собрал объедки салфеткой и спрятал ту в карман.
– Тебя подбросить? – спросила мама.
– Что?
– Подбросить тебя в школу?
– На полицейской машине? Спасибо, мне и так проблем хватает.
Мама улыбнулась, и Сеп расслабился.
– Хочешь, высажу за углом…
– Всё нормально. Доеду на скейтборде.
– Ты же знаешь, как я не люблю, что ты на нём гоняешь.
– Так купи мне мопед, – предложил Сеп, доставая из холодильника сэндвичи.
Мама закатила глаза.
– Ну почему бы тебе хотя бы на велосипеде не поехать?
Сеп вспомнил свой старый жёлтый «чоппер», покрытый ржавчиной, словно пятнами экземы, и заплетённый четырёхлетним слоем паутины.
– Нет. – Он подхватил рюкзак.
– И не смей лису прикармливать! – крикнула вслед мама.
Хлопнула дверь. Утреннее солнце ещё не прогрело кости острова, и воздух оставался холодным. Сеп почувствовал, как тот овеял лицо свежим морозным дыханием, и потёр руки.
Лиса сидела на дорожке, первые лучи золотили рыжий мех. Сеп положил салфетку у своих ног и чуть отошёл в сторону.
– Держи. Больше ничего нет. Давай, а то я опаздываю.
Затем сделал шаг вперёд. Животное отпрыгнуло на угольного цвета лапах, а затем снова уселось и зевнуло. Его острая морда казалась совсем крошечной под огромными ушами
