грязь…Мы ищем в интернете требник,
Ему неискренне молясь.
Романтики сухая корка
Сквозь зубы не влезает в рот.
Не помогает детям порка,
И не снижает веса пот.
А золото брабантских кружев
Уже не сыплется с манжет…
Мир внутренний сейчас наружен,
И только виски пьёт корнет.
Где блажь сердец, мороз восторга,
Тепло касаний, глаз огонь?
Остались виртуозы торга
И бледный с недокорма конь.
Куда бежать, чтоб не споткнуться
О тени выбежавших в смерть?
В какую прорубь окунуться,
Чтоб в этой скуке не сгореть?
О, как сберечь в сей жизни мнимой
Хотя бы замком на песке
Прошедший день в глазах любимой
И завтрашний – в её руке.
Не спится
У чёрной звезды нет ни капли тепла,
Лучи обессвечены в массе.
Как грех непрощенья она тяжела,
В предсмертной своей ипостаси.
На белой звезде бриллиантов венец
Скрывает свеченья огрехи…
С неё начинал сотворенье Отец
В деленьи меж низом и верхом.
У жёлтой звезды – бабий век во цвету, —
Лишь в ней плодотворны частицы!
Творенья планет её тают во рту,
И дети стремятся родиться.
Скопление множеств живёт в голове…
В их малости мне не вглядеться.
Пришедший в меня, днём утерянный свет
Растает в биениях сердца.
Уходят во тьму световые года,
И масса в энергии тает…
А рядом – моя засыпает звезда
И даже об этом не знает.
«О, сладкая мелодия любви…»
О, сладкая мелодия любви…
Её пастух по имени Джованни.
И пылкий взгляд её от пана к пани…
Божественной водой фонтан Треви
Роняет пламени безумное желанье
Грехопаденьем водяной струи.
И солнца луч, натянутый струной,
По брызгам Рима, помнящим Египет,
И колокол, чей звон полуднем выпит,
И снег, средь марта пахнущий весной,
Что лепестками роз на раны сыплет,
Их заживляя солнечной слюной.
Порой любовь – кургузый сюртучок
На княжеском безумье Идиота.
Резвится в ней купецкая босота,
И, как случайно тренькнувший сверчок,
На нотном стане ею плачет нота,
От одиночества кусая кулачок.
Мука любви ещё жива в помоле,
Уйдя глухой тоской в бутылку водки.
Её сраженья не питают сводки,
Она, как перепаханное поле,
В гектарах прячет убранные сотки,
Зерно прощанья унося в подоле.
У выкуренной страсти пепла нет.
Безумцев ничему не учат годы.
В её Нью-Йорке статуи Свободы
В прошедшей жизни не было и нет,
Она, как оправдание ухода,
Уплачена Харону за билет.
Любовь
