style="font-size:15px;"> На часах было всего лишь 11:38.
Я знала об этом свойстве времени: когда нечем заняться, а хуже еще, когда чего-то ждешь, время начинает просто прилипать к воздуху. Оно становится медленным, тяжелым и неповоротливым.
Так было и сейчас. 11:38.
Высушила волосы, уложила, сделала маску.
11:56 «Всего лишь восемнадцать минут прошло, чертово липучее время! Ни есть, ни пить, ничего не делать до самой ночи – да я с ума сойду!»
Я легла на кровать, передо мной на стене висели большие часы фирмы Мado с божьими коровками на стрелках и циферблате. Подарок мамы на день рождения.
Она коллекционировала часы, в одной из ее комнат настольных, настенных и даже напольных экземпляров было столько, что в каком-то из журналов «Я покупаю» за 2018 год была даже целая статья, посвященная моей маме и ее коллекции времени.
«Нет! Через полчаса эти коровки меня взбесят своей заторможенностью, уберу-ка я этот дорогой подарок от греха подальше!»
Я встала на кровать, дотянулась до часов – они оказались тяжелее, чем я думала – аккуратно сняла их со стены и положила циферблатом вниз на тумбочку. Вернувшись в свое исходное положение и посмотрев на пустую стену, я почувствовала облегчение.
Ну что ж, нечасто человек 21 века остается один на один с собой. Кроме мыслей и воспоминаний мне больше нечем было себя занять. Непривычное занятие, если честно.
Я в последний раз посмотрела на экран телефона (время – 12:01) потом поставила на беззвучный режим и закинула мой старый добрый айфончик под кровать. «Чтоб не искушал!»
Мама сегодня звонить не будет. Мы вчера долго общались по телефону. Я пыталась ее, впрочем, как мне кажется, безуспешно, убедить, что улетаю на несколько дней в Турцию, к Мире.
Это моя подруга детства, мама хорошо к ней относится, знает ее историю про фиктивный брак с турком, знает, что я иногда летаю к ней на ее съемную мини-виллу попить ракы и насладиться подобием пиде в Мирином исполнении. И поэтому всякий раз, когда мне нужно слиться со всех радаров, история с поездкой к Мире выручает (не, ну я и правда к ней частенько летаю, особенно когда мили халявные накапливаются).
Мама. Мама. Мне почти 33 года, но многие говорят, что я все еще нахожусь под ее колпаком. Нет. Тут другое. Когда умер папа, она осталась одна в нашем большом доме. С новым ремонтом в зале, с огромной коллекцией дорогих часов в гостиной, с наконец-то выветрившейся от табачного дыма кухней, но одна, совсем одна.
Мне было жаль ее, хотя она и стойко держалась и ни разу после похорон не заплакала и не заговорила со мной об отце. Я хотела ей помочь, поддержать как-то, но ничего разумнее не придумала, чем пожертвовать своими интересами, временем и правом на личную жизнь.
Моя подруга – психолог, говорит, что я не должна ее спасать таким образом и я не помогаю ей, а наоборот разрушаю своей жалостью. Она могла бы направить внимание на свою жизнь, и в этом было бы больше пользы и для нее, и для меня.
Возможно, но, видимо, после моего
