что-то новое предлагать.
То есть, когда я дирижирую концерт, я не думаю – сейчас я буду делать это, а сейчас то. Я летаю в какие-то пространства неизвестные, как будто впервые вижу все это. Я вхожу в очень странные картины, в воздушные пространства моего воображения. И это дежавю, язык сна, полет, который позволяет выражать только искреннее подключение этой энергетики.
Ирина: Насколько возможен этот полет, если вы дирижируете не MusicAeterna, а другим оркестром, как это было, например, с Венским филармоническим оркестром в 2013 году? Могут ли «чужие» музыканты так гибко отреагировать?
Теодор: У меня получается со всеми оркестрами. Каждый оркестр может стать идеальным инструментом. Насколько они будут искренне это делать, это другой вопрос.
Ирина: Вот он ключ – искренность.
Теодор: И не только. У каждого человека есть свое время: свой Хронос и свой Кайрос. То есть будет момент, где обязательно каждый человек будет приобщаться духовно. Кто-то раньше, кто-то позже. Каким-то оркестрам повезло, у них был дирижер, который растил их. Каким-то оркестрам не повезло. Но ты должен перед всеми быть искренним. Это самое главное для дирижера.
Ирина: Все-таки правильно, когда в оркестре есть главный дирижер?
Теодор: К сожалению, да.
Ирина: Что такое дирижер? Создается ощущение, что это или главнокомандующий, или почти пастырь. То есть человек, который ведет за собой и знает, куда надо идти. Но возможно ли управлять без тирании? Как говорят, если бы сегодня жил Тосканини, профсоюз выгнал бы его на следующий день.
Теодор: Да. Но вообще дирижер – это очень просто. Я вам скажу – это человек в опережении.
Ирина: Так можно сказать о Евгении Мравинском, он дирижировал, и за его рукой шли. Не «по руке», а «за».
Теодор: Я считаю, что это как болезнь оркестра, который ведут за руку. При этом я должен сказать, что Евгений Мравинский из редких дирижеров, которых я обожаю, преклоняюсь и считаю великим мастером. Без сомнения, лучшим дирижером его времени. И его оркестр был одним из лучших в мире. Нам надо почаще вспоминать этого великого музыканта. Что хочу сказать: дорогие друзья, результат! Результат самое главное. Как он его достигает – это его собственное дело. Но он в истории останется, я слушаю его записи до сих пор и говорю: ни фига себе, как это тогда делали такое!
Ирина: Мравинский создавал гипнотическую атмосферу. Публика сидела как вкопанная с выпрямленными спинами. Я с детства помню его концерты. Что же это за такое искусство – человек стоит к тебе спиной, лица ты не видишь, жесты скупые, движений почти нет, на сцене вроде ничего не происходит, а тебя завораживает – магия. С концертов Мравинского никогда никто не выходил усталым. Наоборот, впечатление, что в тебя влили силу, и ты просто летел домой. Как вы можете объяснить, что после некоторых концертов публика
