– белобрысый карапуз двух лет от роду – гостил у дедушки с бабушкой и бегал по палисаду в одной панамке. От двух до пяти, согласно заверениям классика, может произойти много интересного, и дети за такой срок израстаются до неузнаваемости.
Николай Михайлович сидел понурившись, понимая, что кругом виноват. А вот восемь часов как лже-внук вины за собой вовсе не чувствовал.
Допрос пятилетнего правонарушителя проводил отец.
– Зачем! – выкрикнул он мальчишке в лицо, с трудом вдохнул, выдохнул и продолжил уже тише. – Зачем ты поехал с чужим дядей?
– Это не чужой дядя, это Колькин дед.
– Почему ты поехал с чужим дедом?
– Он на джипе. А у нас же нет джипа.
Олегу захотелось этого авантюриста выпороть. Поводов для наказания было предостаточно: за понты, за побег, за враньё, за нахальную уверенность в собственной правоте. Вот в кого он такой? Олег беспомощно посмотрел на жену, которая каким-то образом уместила двоих детей на руках и объятия размыкать не собиралась. Она зарылась в вихры на макушке своего драгоценного сыночка, дышала знакомым родным запахом, приходила в себя, молчала. Было очевидно, что наказывать ребёнка сегодня никто не будет.
– Ты же сестру бросил, – привёл последний аргумент Олег.
– Она бы сказала, что не хочет на джипе, а хочет с мамой, – отмахнулся от этого довода Колька.
От такой безграничной сыновьей наглости отец опешил. Действительно, младшенькая ещё не разговаривала, и единственным понятным окружающим словом в её лексиконе было «мама», поэтому предугадать ответ девочки на любые вопросы было несложно. У Олега снова зачесались руки: требовалось объяснить наследнику, как он неправ, если словами через уши в голову не дошло, то, возможно, дошло бы ремнём по… попе. Один из полицейских, очевидно, угадав по лицу Олега его преступные намерения, подошёл, похлопал его по плечу и сказал со смешком:
– Мы жестокое обращение с несовершеннолетними не одобряем. Остынь, доктор.
Пришлось остыть, тем более хозяйка расставила на всех тарелки с ужином, налила в высокие бокалы компота, осторожно поставила на край стола бутылку и рюмки. Но её остановили:
– На работе не употребляем, и подследственным не советуем, но перекусить перед обратной дорогой не откажемся, – и старший из полицейских с хищным прищуром обвёл взглядом собравшихся за столом.
Женщина послушно убрала водку и села, горестно подперев щёку рукой и рассматривая гостей. Представители правопорядка ели с аппетитом, так же, не смущаясь произошедшим, уплетал свою порцию пятилетний Коля. У всех остальных кусок, как говорится, в горло не лез. Катерину донимала зависть – вот счастливые дети растут не безотцовщиной, а в полной семье: есть отцовский авторитет, есть положительный пример перед глазами. «А наш-то…» – привычной обидой на невестку заскребло в душе, и тут же, словно током, пронзило: «Где наш Коля!?» Она робко тронула за рукав сидящего рядом с ней
