у себя дома! Я тогда смогла бы всем моим гостям рекомендовать тебя, как талантливого художника! – она снова улыбнулась своей крысиной улыбкой.
Пискуш меньше всего ожидал подобное предложение не потому, что не был тщеславным, а потому, что ему очень не хотелось рисовать портрет Крсарии: он не мог обманывать самого себя – он рисовал так, как видел. Едва он собрался деликатно отказать, как услышал восторженное одобрение О́грыза Мышбильдорна:
– Дорогая, это прекрасная идея! Надеюсь, Пискуш будет столь любезен и не откажет нам в этом удовольствии!
Пискуш совсем не желал доставлять им такое удовольствие, но он был вежливым и добрым мышонком и вовсе не хотел стать частью «невоспитанного мышиного населения». Поэтому он пригласил Крсарию пересесть на стул возле мольберта и принялся рисовать.
Пока Пискуш рисовал, двое сыновей носились по комнате, гоняя бусинки, подгрызали крошки на полу и пищали, а точнее, орали во всё горло. Крсария, глядя на них, умилялась своим малышам, которые порядком надоели Пискушу, а господин О́грыз пролистывая книги Пискуша, то и дело отвлекал его своими вопросами.
– Какой смысл иметь столько книг, когда жизнь так коротка?! – недоумевал он.
Пискуш закончил портрет. Воодушевлённая и радостная Крсария встала со стула и подошла к мольберту. Её крысиная улыбка исказилась.
– Что это? Как это понимать? Какой ужас! Мои зубы…
– Точно такие же, как на портрете – закончил фразу Пискуш.
– Что ты хочешь этим сказать? – возмутилась Крсария. – Разве я похожа на крысу? – заорала она.
Огрыз, бросив книгу, вмиг оказался возле мольберта. Он с интересом разглядывал портрет жены.
– Очень даже естественно и… – он тут же осёкся, натолкнувшись на буравящий взгляд Крсарии.
– Мы немедленно уходим отсюда! – выкрикнула она. – Дети! Собирайтесь!
Не дав им догрызть крошки, разбросанные на полу, она схватила их за лапы и потащила к выходу. О́грыз вздохнул и кивнул на портрет:
– Вряд ли он теперь понадобится.
– Не стоит переживать, – ответил Пискуш, нисколько не расстроившись происшедшим, – я оставлю его у себя!
Перед выходом Крсария обронила:
– Я очень разочарована, Пискуш! Лапы моей больше не будет в этом доме! – и тут же вышла, потащив за собой мышат. Господин О́грыз похлопал Пискуша по плечу:
– Не сердись, старина, ещё увидимся, – и вышел вслед за женой.
Он был симпатичен Пискушу в отличие от его жены. «Если он её терпит, значит, очень любит» – подумал Пискуш.
Несмотря на заверение Крсарии больше не появляться в доме Пискуша, чета Мышбильдорнов всё же удостоила его своим визитом на Рождество, когда Пискуш разослал приглашения своим собратьям – соседям и церковным мышам. Не обошёл он своим вниманием и Мышбильдорнов. Гости, как всегда, наслаждались угощением,
