разобраться в деликатном вопросе, – начинаю неторопливую беседу после того, как заказали основные блюда.
– В каком? – ёрзает собеседник. Он искренне не понимает, что происходит.
– У Губернатора выявлена зависимость от вашей продукции. Гематоген, который вы производите, вызывает у него наркотическое привыкание. Чтобы не предавать дело огласке, мне поручено провести пока неформальное расследование.
– Ничего не понимаю, – бормочет.
– Вот результаты химического анализа состава вашей продукции, – протягиваю распечатку. Технолог не знает, что я сам её подкорректировал в графическом редакторе.
– И что? – не понимающий взгляд.
– В составе продукции обнаружены наркотические компоненты, – сурово объясняю. – Ваши действия попадают под статьи Уголовного кодекса об изготовлении и распространении наркотических веществ в особо крупных размерах. Понимаешь, во что вляпался?!
– Бред какой-то! – парирует технолог. – К чему это всё? Я знаю техпроцессы. Никаких наркотиков. Это что, шутка такая?
– Вот и Губернатор мне так сказал, – снижаю обороты. – Сказал, съезди и потихоньку узнай, что происходит. Кто-то, может, диверсию на заводе совершает, и жизни людей в опасности. А может, это сговор какой преступный? Тогда по максимальной статье. Всех, кто замешан! Это ж надо – Губернатора, спортсмена, на наркоту подсадить! Всем головы поотрываю!
– Ничего не понимаю, – подавленно шепчет технолог.
– Кто-то, воспользовавшись халатностью охраны или вступив с ней в преступный сговор, добавляет в продукцию дозы наркотиков! – говорю, словно произношу приговор.
– Это невозможно! Я лично контролирую техпроцессы!
– Что, во все три смены? – ехидно уточняю. – На каждом участке? В каждом цехе? Не смешите!
– Нет! – стушевывается.
– А кто бы мог вас так подставить? Кто мог бы добавить запрещённые вещества? На каком этапе это возможно? Сколько человек может участвовать в преступном сговоре?
– Не знаю, – плечи собеседника безвольно опускаются.
– Вы хотите сказать, что ни разу в своей жизни не делали запрещённых добавок в сырьё?
– Что вы имеете в виду? – пристальный взгляд.
– Кровь. Настоящая кровь. Не заменитель. Не концентрат. Настоящая кровь, – твёрдо отвечаю, внимательно отслеживаю микропризнаки лжи или попыток скрыть правду. Всё! Дрогнули ресницы, забегали глазки, уголки губ непроизвольно сжались (словно хотели возразить) и расслабились.
– Вы сказали, кровь? – уточняет.
– Да. Кровь. В составе одного типа батончиков обнаружены компоненты крови. Человеческой крови. У вас есть несколько вариантов. Первый – вы во всем признаетесь только мне. Тогда решение будет принимать один человек. Второй – вы ничего не рассказываете. Вас объявляют террористом, делают этаким монстром. Не уверен, что доживете до зоны.
– А почему вдруг террористом? – побелевшими губами спрашивает, едва не теряя сознание.
