вдвоём к далёким звёздам. Это на самом деле очень практично, так как там меня ещё не знают.
И Ло украдкой улыбнулась, держа голову на плече у Димы.
– Я не знаю, что мне тебе сказать, – Дима отклонился назад, чтобы увидеть глаза Ло.
И Ло резко поцеловала его в губы, очень страстно и необузданно. Дима ответил взаимностью. В это мгновение наступило неописуемое блаженство.
– Я тебя люблю, – сказал Дима. – Я не знаю, как нам быть. Как мне поступить? Чувство долга съедает меня. Мы должны были тебя спасти, и мы это сделали. Теперь мы должны вернуться на Землю и обо всём доложить. Но тебя реально упекут, если не в психушку, так в спецтюрьму или в НИИ, и будут тебя исследовать, как крысу. Я не смогу с этим смириться, и меня тоже упекут. Что мне делать?
Дима метался и не знал, что делать. Оно и было понятно. С одной стороны, долг, друзья, родной дом. С другой – нахальная чертовка, манящая в неизвестность, в опасность, в конец спокойной жизни. Дима был не маленьким мальчиком. Он все ещё грезил о звёздах, но стабильных, с уверенным завтрашним днём, стабильной зарплатой и жизнью. И всё-таки… всё-таки такие предложения делаются только раз в жизни. То самое предложение, о котором ты мечтаешь, сидя в старом садике где-то посреди лета в деревни, с разбитой коленкой, грязный, но такой счастливый. И читаешь взапой фантастику. И думаешь, что однажды, надо вот ещё немного подождать, и кто-то тоже тебе сделает предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Или сможешь?
– Что мне делать? – уже почти прошептал Дима. Без сил уселся на ближайший стул и опустил голову на руки.
Ло тоже металась, но совсем по другому поводу. Милая, маленькая Пенелопа, которая считает себя всех умней. Ей бы сейчас положить руки ему на плечи. Ей бы его понять. Поговорить не с Дмитрием – капитаном корабля, возглавившим экспедицию по её возвращению, а с Димкой – тем самым мальчуганом. Достучаться до него, сказать ему, лукаво подмигивая: «Хей, Дим, а полетели к звёздам. Ну зачем тебе та Земля, когда впереди ждут приключения? Давай с тобой грабить суда, скакать между галактиками и быть невероятно свободными. Дим, а, Дим, ну давай». Но Ло этого не сделала. Её лицо стало каменным и холодными. Она гордо выпрямила спину и приподняла подбородок. «Как он может сомневаться? Когда его зову я. Я!» – думала Ло. И она сказала:
– Я тебе не подсказчик. Решай сам, что тебе делать. Имей смелость принять решение сам.
И она замолчала. Дима затравленно посмотрел на неё, но Ло отвернулась и стала смотреть в иллюминатор, который был в комнате. Она молчала, а в голове её зрел план. Сумбурный и несформированный, впрочем, как и всё до этого.
Дима поднялся со стула. Он буравил её спину тяжёлым взглядом. Нервно переступил с ноги на ногу, потёр плечи ладонями, будто очень сильно замёрз, тяжело вздохнул и собирался ей что-то сказать, но тут двери с шумом разъехались.
– Эй, главный, – это был Левонски. Свои слова он произнёс с едва уловимой ноткой то ли пренебрежения, то ли издёвки. Диме оставалось надеяться, что
