потечь от жары, а парик доставлял жуткое неудовольствие. Принц уже лет десять назад перестал носить парики, отойдя от старинной моды эпохи просвещённых монархов – ни париков, ни камзолов с длиннополыми кафтанами, ни кружевных галстуков он больше не надевал, отдавая предпочтение фракам, жилетам и шейным платкам. Волосы у него были свои прекрасные, так что, собирая их на затылке и перехватывая шёлковой лентой, он вполне мог обойтись и без парика.
Однако эти несколько дней перед балом он провёл в платье собственного камердинера, итальянца Дандини, который и подговорил принца на эту авантюру.
– Ну же, Ваше Высочество, – с блеском в глазах щебетал Дандини, – представляете, вы и так редкий гость при родном дворе, а теперь явитесь во все дома княжества, где имеются невесты, в платье камердинера! Вас никто и не признает, переживать так не стоит. Зато вы сможете всю обстановку оценить заранее, и даже, возможно, уже присмотреть себе партию. Согласитесь, на балу всякая девушка будет вести себя неестественно, нарочито кокетливо и жеманно, стараясь понравиться Вашему Высочеству. Вам будут явлены ненастоящие лица ваших предполагаемых невест. Неужели вы к этому стремитесь? Неужели вы желаете лжи, чтобы потом всю жизнь промучиться, однажды сделав неверный выбор? Подумайте, Ваше Высочество. Я уже дал задание составить подробный список всех невест Глаубсберга – нарядитесь в моё платье, и – вперёд, на разведку, так сказать!
Дандини был прав – знать, образно выражаясь, врага в лицо было делом далеко не последним, поэтому Роберт, недолго думая, переоблачился в камердинерское платье, спрятал свои длинные волосы под напудренный парик и отправился доставлять «личные приглашения принца Роберта» по тем домам, что указал ему в списке заботливый итальянец.
Дом барона фон Глокнера он оставил напоследок, поскольку помнил, что у главного лесничего имеются две дочери, одна страшнее другой. Первая тоща как жердь, а вторая что бурдюк с вином, жирная и неповоротливая. Их он желал видеть на своём балу в самую последнюю очередь, а если уж говорить совсем откровенно, то и вовсе не желал видеть. Однако с этикетом не поспоришь, и приглашать приходилось.
Он совершал объезд уже третий день и жутко устал, поскольку в каждом доме надлежало задерживаться понедолгу, дабы расшаркаться и с невестами, и с их родителями. Поразительно, но Дандини как в воду глядел – Роберта никто не признал! Ни одна живая душа не увидела в нём принца, все видели лишь камердинера! Девушек было великое множество и, несмотря на то, что с ним в образе слуги беседовали довольно естественно, ни одна из них не запала ему в душу. «Что же будет у барона?», с горечью думалось принцу, «два этих пугала, одно уродливей другого, вот и все невесты нашего княжества? Может быть, на балу они будут как-нибудь иначе выглядеть?».
Странно, но в списке Дандини значилось, что у барона фон Глокнера имеются три дочери, а не две. Однако Роберт помнил только двоих – о третьей он даже никогда и не слыхал. В надежде разгадать эту неувязку он спешился и постучал в дверь баронского дома.
Дворецкий
