учебный семестр. Но вездесущая маман не оставила его в покое. Раз в месяц они с зомбированным отцом приезжали к сыну на выходные.
Мать под предлогом генеральной уборки расставляла в укромных уголках его комнаты и на кухне разрисованные какими-то непонятными символами камни, подвешивала под кроватью странные корешки и травки, называя всю эту муть оберегами от сглаза, талисманами для успехов в учебе. Но Сашка ей ни капли не верил и каждый раз выкидывал всё это пропитанное злом барахло в мусорное ведро. А потом остервенело оттирал пол от какой-то розовой дряни, пропитавшей, казалось, всю комнату своим одурманивающим, приторным ароматом.
Он пытался звонить отцу в рабочее время, что-то выяснить, узнать, как тот себя чувствует, что помнит. Но папа почти ничего не говорил или отвечал невпопад. Он, ежемесячно навещая сына на протяжении пяти лет, каждый раз с тем же ничего не выражающим взглядом неизменно сидел напротив телевизора…
Сашка успешно окончил институт и устроился в небольшую фирму программистом. Но визиты родственников продолжались с завидным постоянством. С одной стороны, парня трясло при виде женщины с леденящим взглядом, но с другой… во время этих встреч он хотя бы мог видеть отца. Убеждался, что с ним ничего худшего не случилось. А в остальное время искал выход из тупика и ни на миг не позволял себе расслабиться или отрешенно забыться.
Оставаясь в одиночестве, он много размышлял. Вспоминал времена, когда отчаяние накатывало с такой силой, что он просто отключался от внешнего мира, никак не реагировал на окружающие события. Вывести его из этого состояния могла только мама: тихо садилась рядом, долго гладила по спине и шепотом звала: «Сашечка, возвращайся. Иди ко мне…» И накатившая безысходность отступала. Он обнимал маму, уткнувшись в ее теплое плечо, и засыпал. Часто он просил: «Мама, позови меня». И она звала: «Сашечка, иди ко мне. Я тебя очень люблю». И на душе сразу становилось теплее…
* * *
Как обычно, мать-самозванка первым делом отправилась поболтать к Марье Гавриловне, что проживала в соседней однушке, а отец, привычно глядя мимо сына и не разуваясь, прошел в большую комнату, уселся в кресло и, включив телевизор, принялся давить кнопки пульта.
– А мои вещи привезли? – спросил его Сашка.
– Что? – не отрывая взгляда от экрана, вопросом на вопрос ответил отец.
– Коробка с вещами из гаража где? – снова спросил сын. – Я вчера звонил, привезти просил.
– А? – перевел на него соловый взгляд родитель.
Однако постепенно у него в голове что-то сформировалось, и он протянул ключ зажигания:
– В багажнике глянь… – И тут же забыл обо всем, снова устремив взгляд в экран.
Порывшись в машине, Сашка нашел не в багажнике, а на заднем сиденье небольшую коробку из-под обуви, перемотанную изолентой.
«Значит, от папы это»… – догадался он.
Открыл коробку, с удивлением воззрился на заполнявший ее до половины серый пепел от сгоревших фотографий
