ава.
Желтые глаза волка отрываются от планшета и мажут по мне с вялым, тут же угасающим интересом. Почти все девушки до меня выбирали арбалет…
– Бонусный предмет? – спрашивает волк дальше, ставя галку в своем списке и кивая стоящему позади охраннику, который тут же начинает собирать мне рюкзак.
– Огниво.
Еще галочка.
Ежусь, наблюдая за ним. Меня потихоньку все сильнее пробивает крупная дрожь. Еще пара вопросов, и я исчезну в транспортной капсуле вслед за другими девяноста двумя девушками. Меня спустят в густые непроходимые леса Араи, единственного искусственно созданного материка на одноименной планете – океане. Планете – тюрьме для высших волков.
И обратной дороги не будет.
Конечно, нам, жертвенной сотне, обещают, что мы выживем, если доберемся до Огня.
Вот только уже тридцать лет никто не добирался…
Арая… Говорят, она прекрасна своими лесами так же, как жестока своими обитателями – одичавшими волками, сосланными туда за преступления перед Конфедерацией. Арая. Моя верная смерть.
– Сух пай? – продолжает ставить галочки волк.
– Номер два, – отвечаю я, сглатывая подкатившую от охватывающего страха горечь.
– Аптечка?
– Восьмая.
Волк кивает и ставит подпись в планшете. Протягивает его мне.
– Вот здесь прижми палец.
Тыкаю, куда указали, оставляя свой отпечаток. Проступающий светящийся след тут же трансформируется в мой личный штрих. Дина Кострова. Двадцать три года. Вид: гуманоид. Планета происхождения: Земля. Статус: негодна.
Мне протягивают собранный рюкзак и бордово- красный плащ с глубоким капюшоном. Ладони влажнеют, когда касаюсь тяжелой мягкой ткани. Пальцы невольно гладят тонкие бархатистые ворсинки на внутренней стороне плаща.
Символ моей скорой гибели и одновременно мой главный шанс выжить – всё в этом простом, почти старинном предмете одежды.
Это для человеческого глаза плащ насыщенно, кроваво красный. Для волка он бесцветный почти. Особая, специально созданная ткань. Если удачно завернуться в него, спрятаться, занять позицию против ветра, то…
То есть хотя бы маленький шанс, что дикие вервульфы не учуют меня, и я смогу продолжить свой путь к Огню, зажжённому в центре материка на Волчьей горе.
Огню, который будет гореть лишь двадцать девять лун. Огню, являющимся порталом в тот мир, откуда ты родом. Упадешь в него и очутишься дома, уже навсегда свободная от гнета волков. Тебя будут славить как Выжившую и сделают неприкасаемой. Ты получишь всё…Вот только шансов почти нет дойти до этого Огня.
С пробирающим насквозь трепетом я крепко завязываю тесемки плаща на шее. Рюкзак пока оставляю в руках. Как только окажусь на Арае – надо будет первым делом выхватить нож и топор, не тратя время на то, чтобы снять сумку со спины. Любое неверное, непродуманное действие, любое лишнее движение, и в следующую секунду тебе, возможно, уже не о чем будет жалеть.
Старший охранник застегивает обруч- датчик на моей шее. Благодаря этому маячку с орбитальных спутников волки будут следить за мной. Жертвенная сотня – любимое шоу для высших из межпланетной Конфедерации – им интересно смотреть, как именно мы погибаем.
Провожу ледяными пальцами по тонкому металлу, пока еще почти незаметно стягивающему горло. Гладкий, холодный, линии стыка нет…Говорят, если что, с помощью этого обруча нас можно убить…
Старший охранник отступает от меня и равнодушно кивает на следующую девушку. Девяносто четвертую. За моей спиной вновь оживает конвоир – тот самый дородный потный волк. Он снова болезненно толкает меня в спину, заставляя буквально залететь в открытую транспортную капсулу.
– Пошла!
Я спотыкаюсь о бортик и чудом не валюсь на пол, успев выставить руки вперед и схватиться за одну из металлических стенок телепорта. Оборачиваюсь, желая высказать волку, что думаю о нем, но двери капсулы уже смыкаются передо мной, отрезая от корабля и волков.
Сигнальные лампы на потолке вспыхивают зеленым, стены начинают кружиться, и меня пронзает короткая вспышка боли, когда тело распадается на атомы, чтобы через несколько мучительных мгновений вновь собраться уже на поверхности загадочной Араи, на которой мне суждено умереть.
Перед глазами плывет после телепорта, в ушах оглушающе звенит, любой шорох доносится будто издалека. Я пытаюсь быстро встать и не могу. Ноги не держат. Изображение двоится и скачет, никак не желая вырисовываться в четкую картинку. Животная паника накрывает. Зарываюсь пальцами в сырую влажную землю, упав на четвереньки. Чувствую траву под ладонями, почву,
